Алый ангел

Оглавление

– Конечно. Я прикинулся ярым бурбонистом, далеким от сочувствия глупой девчонке, не понимавшей, какое это счастье – получить прибежище в Англии. Я дошел до того, что стал критиковать герцога за слишком снисходительное отношение к девушке. Возражения мальчика были весьма убедительными. Он сообщил мне очень много, сам ни о чем не подозревая.

– То, что вы рассказали, в высшей степени интересно, но как, скажите, это могло подружить вас с мистером Фоксом?

– Честно говоря, я сам могу только гадать. Но на следующий день я вернулся в Лондон и написал мистеру Фоксу записку, в которой изложил полученные сведения. В целях осторожности я придал письму несколько негодующий оттенок. Вы понимаете. «С каким бы сожалением я ни относился к недавним событиям во Франции, мне невыносимо видеть, что с моей соотечественницей обращаются столь непочтительно» и так далее. Фокс вызвал меня в тот же день, чтобы я полнее изложил обстоятельства похищения девушки. Мой рассказ очень обрадовал его. И с тех пор он считает меня своим другом.

Фуше нахмурился.

– И? – нетерпеливо промолвил он. – Как мистер Фокс использовал информацию, которую вы ему передали?

– Не могу сказать. Этим он со мной не поделился. Но странное дело…

– Да?

– Вскоре после этого Дайсон женился на своей подопечной. В газетах было объявление. И Фокса это, мягко говоря, очень огорчило.

– Действительно? И в чем проявилось его неудовольствие? – за апатичным тоном Фуше скрывалось нетерпение, которое ему с трудом удавалось не проявлять.

Как оказалось, Десаза нельзя было торопить. Фуше подавил вздох и сделал маленький глоток вина.

Десаз разглядывал замысловатый узор на камине.

– Я был там, когда Фокс прочитал объявление в «Лондон газетт».

– Где именно вы были?

– Гм? А, в «Брукс». Это, кстати, один из клубов Фокса. Оплот вигов. Хотя cuisine оставляет желать лучшего, общество…

– Да, да. Я все это знаю. Просто будьте так любезны, опишите, в чем проявилось неудовольствие мистера Фокса, когда он прочитал объявление о женитьбе Дайсона.

– Насколько я помню, он швырнул газету на стол и сказал что-то вроде: «Черт побери этого человека! Я никак не ожидал, что он зайдет так далеко. Но не сомневайся, Шерри, я еще доберусь до него».

– Шерри?

– Ричард Шеридан, драматург.

– Интересно, – задумчиво произнес Фуше, рассеянно гладя подбородок указательным пальцем. – И какой вывод вы можете сделать из всего, что только что мне рассказали?

– Не знаю, что и думать. Разве что Фокс, возможно, хотел опозорить герцога, но тот сумел сберечь свою репутацию.

– Гениально, – пробормотал Фуше себе под нос, но, поскольку лицо бывшего министра сияло благосклонной улыбкой, Десаз благоразумно решил не обижаться.

Более сдержанным тоном Фуше продолжил:

– Занимайтесь этим делом дальше, пока не разберетесь но всем до конца. Определенную пользу может также принести продолжение дружеских отношений с Луизой Пельтье. Она может оказаться нам очень полезной, так или иначе.

Фуше посмотрел на часы.

– Вам пора на аудиенцию к первому консулу. Он очень хочет услышать ваше мнение о мистере Фоксе.

Он прикусил губу, чтобы не расхохотаться при виде самодовольной улыбки, засиявшей на красивом лице Десаза. Этого следовало ожидать, подумал бывший министр. Бонапарт выразил желание лично встретиться с агентом, которому удалось стать другом мистера Фокса. Первый консул надеялся, что в случае завоевания Англии Фокс окажет ему поддержку. В некоторых вещах Бонапарт был не слишком проницателен. К сожалению, первый консул с самого начала неправильно понял этого человека. Предположение, что кто-то из англичан, находясь в здравом уме примет Бонапарта как освободителя, если тот придет во главе армии-завоевательницы, казалось Фуше безумием. Бонапарт же, похоже, вполне допускал такую возможность.

Конечно, он, Жозеф Фуше, не возьмется исправлять ошибки в рассуждениях Наполеона. Это мог бы попытаться сделать Талейран, министр иностранных дел, если бы захотел. Фуше намеревался только снова официально стать министром полиции.

При воспоминании о Талейране мысли Фуше стали более мрачными. Был второй заговор против первого консула, и на этот раз его осуществлению помешал именно Талейран, получивший предупреждение из Англии. Фуше хотел бы знать, кто был этим информатором. Он подозревал, что к этому приложил руку Чарльз Фокс. Собственные агенты Фуше донесли ему, что Фокс и Талейран вели тайную переписку. «Фокс, – подумал Фуше. – Человек-загадка». Фокс не одобрял действий Бонапарта, но в то же время не хотел, чтобы того убили. Фуше предполагал, что это как-то связано с кодексом чести джентльмена, которого, казалось, придерживались все англичане. Более абсурдной логики он еще не встречал.

Очнувшись от задумчивости, Фуше осознал, что на него в упор смотрит Десаз.

– Я пройдусь с вами до дворца Тюильри, – сказал Фуше, вставая.

У входа в сады Тюильри они расстались. Более чувствительный, чем Фуше, человек задумался бы над иронией судьбы: новый диктатор Франции сделал своей резиденцией бывший дворец Бурбонов. Однако мысли Фуше уже были заняты докладами агентов, накапливавшимися на его столе. Лишь спустя несколько недель Фуше дал ход расследованию по поводу семьи Валькур, и примерно столько же времени прошло, прежде чем он расспросил Маскарона о человеке, гостившем у него в замке Шато-Ригон во время провалившихся переговоров.

В замке Шато-Ригон Маскарон стоял у одного из высоких окон своего кабинета, выходившего на южные луга. Он вспоминал о Габриель. Маскарон мог поклясться, что все еще слышал отголоски ее смеха, доносимые ветром через открытое окно. Даже запах цветущих яблонь, казалось, наполнял его легкие.