Марш королей

Оглавление

Сидя здесь в окружении двух своих собутыльников – Акорта, высокого дородного толстяка с рыжей бородой в расцвете его лет, и Фальтона, худого человека постарше со слишком скрипучим голосом и преждевременно состаренным выпивкой лицом – Годфри удивлялся, почувствовав отчаяние. Он всегда думал, что день, когда умрет его отец, станет днем радости, днем, когда, наконец, с его плеч упадет тяжесть, днем, когда он, наконец, сможет пить спокойно, сможет жить своей жизнью, когда никто не будет его попрекать. В некотором смысле так и было. Годфри почувствовал облегчение, свободу. Больше рядом с ним не было отца, который будет им недоволен. Он почувствовал себя свободнее жить той жизнью, которой он хотел. Теперь он сможет пить весь день напролет, не опасаясь обвинений.

Но в то же самое время, к его собственному удивлению, Годфри неожиданно почувствовал сожаление. Должно быть, где-то в глубине его души было что-то – нечто, что он подавлял, нечто, чего он не осознавал – что било в нем ключом. Он с трудом верил в это, но вынужден был признать, что часть его горевала из-за того, что отец был мертв. Часть его в действительности хотела, чтобы король был жив, он жаждал – больше всего на свете – его одобрения. Чтобы всего лишь на миг отец принял Годфри таким, какой он есть, на его собственных условиях. Несмотря на то, что они ни капли не похожи.

Это было достаточно странно, но Годфри так же не чувствовал себя свободным. Он всегда думал, что как только его отец умрет, он сможет пить еще больше, что он запрется с друзьями в таверне. И вот этот день настал, но, по какой-то непостижимой причине, Годфри не хотелось пить. Было что-то внутри него, чего он не испытывал раньше – желание выйти и сделать что-то. Нечто ответственное, хотя он не знал, что именно. Это было странно, но в глубине души он почувствовал, каково это оказаться на месте его отца.

«Повторить!» – крикнул Акорт бармену, который поспешил с тремя новыми кружками эля, разбрызгивая пену. Он передал одну кружку Годфри прямо в руки. Тот поднес ее ко рту и пил эль долго и усердно, глотая все до последней капли, чувствуя, как напиток ударил в голову. Он огляделся и заметил, что в таверне находились только они втроем. Годфри это не удивило, учитывая тот факт, что люди все еще оплакивали короля. Ему хотелось, чтобы этот день, наконец, закончился.

Годфри опустил взгляд и увидел на своих туфлях почву с могилы его отца. Ему снова стало грустно. Он не мог избавиться от образа тела его отца, которое опустили в землю. Это заставило его задуматься о своей собственной смертности, о том, на что он потратил свою жизнь, о том, как он собирается провести отведенные ему дни. Больше, чем что-либо, это заставило его осознать, что он впустую растратил свои годы. Годфри все еще был молод, ему было только 18 лет, но в глубине души ему казалось, что уже слишком поздно пытаться стать другим человеком. Но так ли это на самом деле? Или для него еще не все потеряно? Возможно, его жизнь может измениться? Возможно, он станет тем сыном, которым хотел видеть его отец?

«Как думаешь, для меня уже слишком поздно?» – спросил он Акорта, повернувшись к нему, поставив пустой бокал на стол. Аргон одной рукой поставил пустую кружку, а второй поднял другую с новым напитком. Наконец, он закончил пить и издал громкую отрыжку.

«Что ты имеешь в виду?»

«Чтобы стать порядочным гражданином. Воином. Или кем-нибудь путным. Если бы я когда-нибудь захотел. Что-то в этом роде».

«Ты имеешь в виду, сделать что-то ответственное и стоящее со своей жизнью?» – спросил Акорт.

«Да».

«Ты имеешь в виду, стать одним из них?» – вмешался Фальтон.

«Да», – ответил Годфри. – «Если бы я захотел. Как думаете, уже слишком поздно?»

Акорт громко рассмеялся, сотрясая бар, хлопнув ладонью по столу.

«Это на самом деле волнует тебя, не так ли?» – проворчал Акорт. – «Ты пугаешь меня этими речами. Почему ты хочешь стать одним из них? Я не могу себе представить ничего более скучного».

«Тебе хорошо живется здесь, с нами», – сказал Фальтон. – «У нас вся жизнь впереди. Для чего тебе тратить время на ответственность, когда ты можешь тратить его на выпивку?»

Фальтон заржал над своей собственной шуткой, и Акорт последовал его примеру.

Годфри отвернулся, глядя на свою кружку. Он спрашивал себя, правы ли его друзья. Часть его соглашалась с ними – в конце концов, он всегда следовал этому пути, который сам и избрал, и пути, который рационализировал все его существование. Но он не мог отрицать, что часть его начала задаваться вопросом – а может, было что-то еще. Возможно, с него довольно всего этого.

Больше всего изнутри его сжигала злость. И – как это ни странно – жажда мести. Не только по отношению к отцу, но к его убийце. Может быть, это всего лишь желание понять. Годфри хотел – ему было необходимо – знать, кто убил его отца. Кто желал смерти короля? Почему? Как они обошли всех охранников? Как они избежали поимки?

Годфри проворачивал в уме все возможности, имена всех людей, которые могли желать его отцу смерти. По какой-то причине он продолжал думать о своем брате. Гарет. Годфри не мог перестать думать о той встрече – той самой, которую он покинул так внезапно – с его братьями и сестрой, когда их отец назвал своего приемника. Годфри слышал, что после того, как он ушел, его отец назвал имя Гвендолин. На самом деле, возможно, это был единственный мудрый выбор, который его отец когда-либо делал. И, может быть, это было единственное, за что Годфри его уважал. Годфри презирал Гарета – брат был подлым интриганом. Это было самое мудрое решение, которое когда-либо принимал его отец, чтобы отстранить Гарета от правления королевством. А сейчас, посмотрите, к чему они пришли – Гарет коронован.