Последняя цитадель Земли. (Сборник)

Оглавление

Как бы то ни было, дуэт Каттнер — Мур трагическим образом распался.

Вдова писателя, закончившая тот же университет с отличием еще в 1956 году, попробовала себя в научной карьере: защитила диссертацию по филологии и недолгое время проработала преподавателем в своей альма-матер. Преподавала она литературу и литературное творчество (есть такие странные курсы в американских университетах, где учат «на писателей»!), и многие учившиеся у профессора Мур студенты, вероятно, не знали, что основы писательского ремесла им читает одна из самых ярких писательниц американской научной фантастики середины XX века. Ветеран и живая легенда «золотого века» этой литературы...

Позже Кэтрин Мур еще раз вышла замуж, после чего прекратила писать фантастику совсем, переключившись на сценарии для телесериалов. Однако мир фантастики ее не забыл, и под конец жизни, в 1981 году, Мур была удостоена Всемирной премии фэнтези, присужденной за общий вклад в развитие жанра.

А спустя семь лет она отправилась вслед за первым мужем и соавтором туда, где никакие лавры значения уже не имеют.

Совместное творчество Мур и Каттнера началось, как уже говорилось, незадолго до начала войны. И, как только молодые соавторы поженились, их творческие энергии словно слились в одну критическую массу, после чего последовал взрыв!

Для знававших их по отдельности читателей фантастики признанная дама и подававший надежды король из колоды бесследно исчезли. Зато посыпались невесть откуда взявшиеся два десятка «джокеров» — и вот эти-то оказались совершенно неотразимы.

Ни один из известных нам в переводах юмористических рассказов Каттнера под его именем при жизни писателя не выходил. А многие серьезные — то же «Лучшее время года» (1946) — им даже не были написаны. Зато теперь вся продукция, подписанная многочисленными «мужскими» псевдонимами, представляла собой плод коллективного творчества супругов. Причины подобной дискриминации по признаку пола (считанные совместные рассказы вышли под именем одного Каттнера) очевидны: к авторам-женщинам читатель научной фантастики привыкнет еще не скоро.

Сэм Московиц вспоминал: «Представьте себе, что кто-то из авторов, которых вы числили в третьеразрядных, вдруг заявит, что им и никем иным написаны многие превосходные вещи Теодора Старджона или Клиффорда Саймака. И попутно с легким смущением признается, что и ряд произведений Марка Клифтона, Кордвайнера Смита, Кристофера Энвила и других — тоже все его! Приблизительно ту же реакцию вызвало публичное признание Генри Каттнера в том, что Лоуренс О’Доннелл и Льюис Пэджетт — это он, Каттнер; а кроме того — еще и Кит Хэммонд, Келвин Кент, Пол Эдмондс и ряд других — все авторы с устойчивой репутацией и именем!»

Вскоре слава Каттнера приблизилась к славе таких корифеев тогдашней научной фантастики, как Айзек Азимов, Альфред Ван-Вогт, Марри (Мюррей) Лейнстер или Фриц Лейбер. Однако, в отличие от всех перечисленных, Каттнер, вероятно, был единственным, кто достиг вершин славы, оставаясь инкогнито.

И при том — не без помощи сознательно оставшейся в тени жены...

Как они писали вместе (дежурный вопрос для соавторов)? Буквально — вместе, когда Каттнер начинал фразу, а Мур ее заканчивала, после чего супруги менялись местами. Известно, что ему явно лучше удавались завязки рассказов, а она была безукоризненна в финалах. Описанная одним из их друзей картинка, когда поздней ночью обессилевший над очередным рассказом Каттнер засыпает прямо над рукописью, а утром Мур внимательно читает ее и доводит до финальной точки, после чего поздно проснувшемуся супругу остается только перепечатать рассказ начисто, не выглядит преувеличением.

На известной фотографии они изображены вместе — за одним столом, «в две руки» на двух машинках бодро отстукивающие новый рассказ! И, приглядевшись к выражениям лиц обоих, понять распределение ролей уже совсем не трудно: Каттнер, с видом первого ученика задумчиво наморщивший лоб — и победительная, сверху вниз, уверенная улыбка «учительницы»...

Среди двух несомненных достижений этого «семейного подряда» — серии рассказов о незадачливом чудаке-изобретателе Галлагере и о забавной семейке Хогбенов. Произведения первого цикла составили сборник «У роботов нет хвостов» (1952; выходил также под названием «Робот-зазнайка»; полное собрание рассказов о Галлоуэе Галлагере); произведения второго — их всего-то четыре новеллы, вышедшие в 1947—1949 годах,— так и остались разбросаны по журналам и антологиям.

К счастью, в обоих случаях мне не нужно подробно останавливаться на конкретных рассказах. Достаточно просто перечислить их названия, прекрасно известные нашему читателю: «Робот-зазнайка», «Ех Machina», «Галлагер-бис», «Идеальный тайник», «Этот мир— мой», а также — «Прохвессор накрылся», «Котел с неприятностями» (или «Сплошные неприятности»), «До скорого!», «Пчхи-хологическая война» (последний, кстати, тоже написан одной Мур, хотя идею ей подбросил Каттнер). Вспомнили? Не сомневаюсь в этом!

Однако из-под пера Лоуренса О’Доннелла, Льюиса Пэджетта и иже с ними вышло еще немало других прекрасных рассказов, украсивших не одну антологию «Лучшего за... год».

В рассказе «Твонки» (1942) замаскированная под радиоприемник «умная» машина, оказывается, ведет слежку за своим хозяином. Смекалистые дети в рассказе с кэрролловским названием «Все тенали бороговы...» (или «И лекотали зелюки...», если следовать классическому переводу Маршака) быстро разбираются в странных игрушках, случайно попавших к ним из будущего или какого-то иного измерения. Подставленные начальством роботы-полицейские в «Двурукой машине» (1955) испытывают вполне человеческие угрызения совести. Ну, а фантасмагорически-смешные превращения в «Механическом эго» (1949) вообще невозможно кратко проаннотировать — это надо читать!