Шалость судьбы

Оглавление

«Ты только моя и ничья больше». Всего одно предложение, но по моей коже пробежались мурашки. Это уже не напоминало милую записку влюбленного парня, в этих словах угадывался знакомый мне прежде жестокий и беспринципный Исар. Может, действие отворотного зелья ослабло, и он снова стал собой? А что, если эффект наступает не сразу? Но тогда содержание записки было бы другим. Возможно, я смотрела на эти слова слишком долго, поскольку толчок локтя Айлин застал меня врасплох, и когда я подняла глаза, увидела, что ректор Дакар смотрит в мою сторону. Я быстро стала комкать листок, но тот взмахнул рукой и он вылетел из моих ладоней, направляясь прямо к нему.

– Адептка Аро, у вас есть хоть капля уважения к учебному процессу?

Я чувствовала охватившее меня смущение, и еще неизвестно, от чего сильнее – оттого, что вновь попалась спустя пару минут, или от содержания записки, которую сейчас читал ректор. Брови его приподнялись, и он снова скомкал листок, оставляя от него лишь пепел.

– Если это не наше дело, – вновь вмешался Исар, – почему тогда вы, прежде чем сжечь их, читаете?

Казалось, эти слова застали Дакара врасплох. Кашлянув, ректор вместо ответа продолжил свою лекцию, большую часть времени не спуская с меня пристального взгляда.

Я надеялась, что больше он об этом не вспомнит, но, когда урок закончился, спокойный голос приказал мне задержаться. Я поймала сочувственный взгляд Айлин, которая наверняка дождется меня за дверью, и пошла к столу ректора. Мимо меня прошел Исар, нарочно перегородив мне дорогу, но я, проигнорировав парня, скользнула между партами, перебираясь в соседний проход, и достигла цели.

– Вы что-то хотели, адепт Росс? – поинтересовался ректор у Исара, заметив, что тот до сих пор не покинул кабинет. Парень какое-то время колебался, но потом молча покачал головой и тоже вышел за дверь. Я надеялась, что он не будет дожидаться меня снаружи.

– Извините, – тут же выпалила я, – больше никаких записок на занятиях!

– На самом деле это не единственное, о чем я хотел поговорить.

Вновь напряглась, почувствовав серьезность, с которой говорил мужчина, а когда его рука вновь взметнулась, плотнее затворяя дверь кабинета, с его губ сорвалось то же заклинание, что и вчера. Он не хотел, чтобы нас кто-то слышал.

– Итак, Шета должен поверить, что мы… что вы влюблены в меня, а я в вас.

Неловкость вернулась, когда я поняла, куда повернул разговор.

– Я… попробую.

– Нет, – отрезал мужчина, огибая стол, – у нас второй попытки не будет, нужно не пробовать, а действовать осторожно. В первую очередь не нужно сразу говорить ему о том, что я вам нравлюсь, он сразу разгадает подвох.

Я бы тоже на месте Шеты нам не поверила.

– Что тогда делать?

– Я долго думал вчера ночью о нас… – Ректор запнулся, поняв, насколько двусмысленно прозвучали его слова, и тут же исправился. – О нашей ситуации. Нам нужно будет объясниться с родителями, и долго ждать мы не можем. Я уже написал вашим родителям, что мы навестим их в это воскресенье.

– Что? – удивленно вскрикнула я, в панике уставившись на мужчину. Ко мне домой? С ним, как с женихом? Уже так скоро? Даже коленки начали подкашиваться от этой мысли. Не хочу никуда ехать!

– А в субботу посетим моих родителей, – тут же добавил он.

И мои коленки отказали окончательно, я отступила назад, облокотившись о стол.

– А Шета? Он поедет с нами?

– Он пока не должен знать, пусть решит, что мы злимся на эту ложь.

– О, это мне будет нетрудно изобразить, – с готовностью отозвалась я.

– И мы будем флиртовать. Каждый день.

– Что? – сначала я думала, что мне послышалось.

– Не так открыто, без всякой иронии. Прикосновения, слова, но внешне пару дней нужно позлиться друг на друга. – Ректор сделал небольшую паузу и тут же добавил, как и я недавно: – Ну это будет нетрудно изобразить.

Я дотронулась до ворота рубашки, расстегивая верхнюю пуговицу. Стало чуть легче дышать.

– И к концу недели я вас поцелую.

Он сказал это так спокойно, словно собирался пожать мне руку.

– Шета не поверит, – нервно заметила я.

– Поверит, если будет подсматривать, а вы в эту неделю будете справляться со своей ролью. И если вы грамотно проболтаетесь о нашем поцелуе на балу.

В комнате стало еще жарче, но у меня больше не было пуговиц, которые можно было бы расстегнуть.

– И что тогда, – я сглотнула, – после того, как вы поцелуете меня?

– Предложу сделать эту помолвку реальной. И будем надеяться, духа это устроит, наша поездка к родителям должна его убедить.

План хоть и был хорошим, но внушал некоторые опасения. Лишь одно неловкое движение, и мы можем быть раскрыты.

– И как же мы… будем флиртовать каждый вечер? – поинтересовалась я, понимая, что вряд ли мы будем делать это во время занятий.

– У вас теперь три стихии, будем проводить индивидуальные занятия, пусть Шета тоже тут сидит. И еще хотелось бы, чтобы на этой неделе вы немного осторожнее вели себя в отношении других своих кавалеров.

– Кавалеров? – недоуменно переспросила я, не представляя, о чем шла речь. О записках я уже напрочь забыла, но как оказалось, ректор Дакар – нет.

– Я о ваших записках. Вряд ли дух поверит нам, если в это время вы будете встречаться с кем-то еще.

– Я и не встречаюсь, – пожала я плечами. Брови ректора взметнулись вверх. – Это… дружеские шутки, – уклончиво ответила я, не желая раскрывать правду о привороте.