Эльфы, волшебники и биолухи

Оглавление

Так, Тина, довольно! Тебе еще предстоит разбираться с теми двенадцатью девушками. Ох, чует мое сердце, будет мне от этой разборки не только на яблоки, но и на орехи. Почему? Да все просто. Дерево это растет в мире мифов древней Греции. Там нет Афин, Спарты и Перикла, но общий уклад ну очень похож. Те же одежды, та же вера, те же боги, возможно с незначительными различиями, но в целом — один в один. А еще плохо то, что там никто колдовать не сможет. Почему? А потому. Это мир, где время идет с невероятной медлительностью. Сутки здесь считаются за сто сорок суток там. Каково? Вот и мне не нравилось. При таком замедлении времени колдовать не могли даже те, кто прошел посвящение. Не буду объяснять, почему так происходит, сие крутая теория взаимодействия магических потоков в пределах спиральной теории виртуальной реальности… фу-у-у. Аж мозги заскрипели, все это выговаривать. Так что примите как должное, в мире с очень медленным или очень быстрым течением времени (1: 40 и больше) колдовать не получается практически ни у кого. Эти миры просто изолированы от магии. Как мой родной мир. Там идет замедление 1:42, одни сутки в моем мире равны сорока двум суткам в мире эльфов. Ужасно. Зато моя мама и отчим даже не успеют поволноваться о моем отсутствии. Я скоро вернусь домой, и дня не пройдет. Так-то.

Что-то меня ждет впереди? Я улеглась на кровать. Рыдать не хотелось, биться в истерике тоже. Ну не умею я. Вместо этого я открыла очередную книгу по магии и погрузилась в чтение.

Глава 12

Рано утром, на рассвете, умываются цыплята, и котята, и утята, и жучки и паучки. Но они-то умываются, а я шлепаю по траве, которая мне по колено. И ужасно неудобна. Она вся мокрая, холодная и ноги в допотопных сандалиях просто перестали чувствоваться. Холодно. На этот раз я решила ассимилироваться. Одела местное платиьшко, беленькое такое, с одной-единственной застежкой на плече, о чем и пожалела тотчас, по прибытии. Надо было джинсы и куртку одеть. Холодно, холодно, очень-очень холо-од-д-д-дно. Может потом и потеплеет, но сейчас мне все равно было хреново. Дурацкий мир! Попасть сюда можно только в одном месте, которое находится ну очень далеко от нужной мне яблоньки. Пешком мне еще шлепать и шлепать. Одно утешает — времени до хрена, хоть ложкой ешь. Но и у моих врагов тоже будет много времени. Интересно, что сейчас поделывает Олечка? Ох, встречусь я с ней на короткой дистанции… Как говорил мой тренер по каратэ (чем я только не занималась, кочуя по разным городам) — мы никогда не сдаемся врагам, мы им накатим сейчас по рогам. Далее следовал удар а-рош-уки, если не ошибаюсь в тракнскрипции. Короче, ногой — и по ключице. Или какой-нибудь ур-молаш — той же ногой в голову, так, что у меня однажды сережка на другой конец зала улетела. Но я сама была виновата, мы же блоки отрабатывали. Надо было уши защищать, а не по сторонам глазеть.

Итак, я шлепала по траве и зверски материла весь народ. Идиота Ники, дуру Орланду, сволочь верховного колдуна и того, кто додумался создать такие неудобные миры. Доставалось всем. Нет, ну что это такое!? Кому-то моча в голову ударила, кому-то родственные чувства, а я за всех отдувайся!? Если я простужусь, то я потом Орланду на запчасти разберу, блин! У меня простуда — это всегда всерьез и надолго. С соплями, слезами и мигренью. Я так увлеклась мыслями о справедливом возмездии, что не заметила человека, подкравшегося сзади.

— Позвольте мне приветствовать богиню, что озарила утро нежным светом… — дурниной взвыл кто-то у меня над ухом.

Я от неожиданности подпрыгнула, поперхнулась и выматерилась так, что у самой уши вянуть начали.

— Какого — растакого ты орешь, как очумелый дурень в час рассвета!? — вежливо поинтересовалась я. Тьфу, черт, а ведь эти стихи заразны! Немедленно прими противоядие. То есть — поругайся!

— П-простите, — заикнулись над ухом. — Я н-не хотел.

Я, наконец, соизволила обернуться. М-да, лучше бы он не хотел с самого начала. Передо мной стоял долговязый юнец с растрепанной головой и прыщами по всему организму, не прикрытому мятой и грязной туникой. На плечах поверх туники болтался медальон из черного металла, величиной с хорошую суповую тарелку. Не знаю, как это называется здесь, а в моем времени это студентикус натуралис, я таких на завтрак дюжинами ела.

— Как тебя зовут, убогий? — со вздохом спросила я. Даже ругаться стало противно.

— Ге-герак-кл.

Упс. Вот на это я не рассчитывала. Но не растерялась.

— Хорошо, Геракл. И чего тебе от меня надо?

— Я п-прост-то хот-тел п-погов-ворить.

Паренек еще и заикался. Мне вдруг стало его жалко.

— Ты не голоден?

Что-то подсказало мне, что я попала в точку.

— Г-голод-ден, — признался парень.

— Ну, тогда помоги мне, сейчас будем завтракать.

Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, это я поняла сразу и навсегда, стоило нам с Ники оказаться в первом же кафе. Если и встречаются другие мужчины, то встречаются они не мне. Геракл был из той же породы. Он сметелил все, что я приготовила себе на весь день в момент ока. Я скромно жевала бутерброд, не начиная разговора. Разговор начался потом, когда мы с удобством разлеглись на траве. То есть я на траве, а Геракл на своей шкуре. Он и мне предлагал, но я решила, что отлично обойдусь без лишней сотни блох.

— Ну, теперь рассказывай, — предложила я.

— А чт-то рас-сказыв-вать?

— Все. Как тебя зовут, я уже знаю. А теперь желаю узнать все остальное. Место и год рождения, имена родителей, чем ты занимаешься, что собираешься делать в дальнейшем и все остальное.