Шанс дается лишь раз (СИ)

Оглавление

Круг обязанностей Императорской Свахи был весьма широк: отвечать за порядок в Павильоне Цветов, вести счёт ночам, которые наложницы проводили в покоях Императора, а также пересчитывать самих девушек, внося их имена в списки и строго контролируя все изменения. Вела эта женщина также учёт всех юных принцев и принцесс, родившихся в стенах Павильона. Были времена, когда Сваха была обязана присутствовать во время каждой брачной ночи, скурпулёзно описывая все происходящее в специальной тетради алой кистью. Милый обычай этот был отменён всего за столетие до моего рождения — ранее ему следовали неукоснительно.

Признаюсь честно, мне было не по себе: я догадывалась, что эта женщина покровительствовала Эйтану, но все равно чувствовала оторопь. Словно поняв мои мысли, Змей взял меня за руку, чуть сжал её, успокаивая, и быстро постучал.

Несколько мгновений никто нам не отвечал, но, когда я уже начала нервничать, дверь отъехала в сторону, являя нашему взору высокую статную женщину со светлыми, почти бесцветными глазами, круглым лицом, острым подбородком и пшеничного цвета волосами, лишь чуть-чуть тронутыми сединой. Было ей, пожалуй, что-то около шестидесяти лет, но не думаю, что у кого-то повернулся бы язык назвать её старухой.

Памятуя о вежливости, я тут же склонила почтительно голову, заработав мимолётный одобрительный взгляд. Эйтан только небрежно кивнул, но такое отношение женщину явно не удивило: похоже, с чутким и кротким нравом Змея она была хорошо знакома.

Молча оглядев нас, Матрона едва заметно усмехнулась и посторонилась, пропуская внутрь. Эйтан поспешил принять приглашение, и я неукоснительно следовала за ним.

Покои Свахи отличались мягкой, женственной красотой. Были они оформлены в розовато-алых тонах, украшены обилием различных декоративных подушек, картин с изображением цветущих деревьев и животных, а также вышитыми тканями. Обстановка эта была на редкость женственной, что вызвало во мне некое отторжение: пожалуй, вкус Ящерицы мне импонировал куда больше. Впрочем, мысли эти не отразились на моём лице, когда, почтительно сняв ботти у входа, я осторожно присела на один из невысоких пуфов, обитых кремовой выделанной кожей, баснословно дорогой и редкой.

— Эйтан, мальчик мой, твоё пристрастие к театральности приобретает все более причудливые формы, — сообщила Матрона вместо приветствия, придирчиво осматривая необычный наряд принца. Голос у неё оказался высоким и чистым, словно звон обрядовых колокольчиков, а лукавые морщинки у глаз, вопреки логике, сделали её облик моложе.

— Джиада, — от мягкого голоса принца по моей спине пробежали тёплая волна, невольно заставив предыдущую ночь снова предстать перед глазами, — Годы идут, а ты не меняешься: все так же красива…

— Ну да, и так же тактична. Зато ты, милый мой принц, весьма изменился за десять лет. И многому научился: даже жаль, что я переросла возраст, когда есть смысл играть в эти игры. Так что можешь не растрачивать на меня своё обаяние; разложи лучше покупки, а то уронил на пол — и справился. Так дел не делают!

— Джиада, не наглей, — посоветовал Серебристый Змей, — Будущий Император принёс тебе покупки; тебе есть, чем гордиться.

Женщина капризно поджала губы:

— Мальчик, сто раз тебе говорила: коль выбрал роль — играй до конца. Что значит: не наглей? Ты сейчас прислужница? Прислужница. Вот и разложи покупки, а я пока что потолкую с твоей девочкой.

Стоило ей это произнести, как атмосфера в комнате неуловимо изменилась. Взгляд Императорской Свахи, ранее рассеянный и лукавый, стал внезапно твёрдым и жестким. Эйтан подобрался, словно гадюка, готовая к броску, и негромко проговорил:

— Она устала, Джиада. Ты потолкуешь с ней позднее.

Матрона холодно улыбнулась:

— Мальчик мой, ты на полном серьёзе считаешь, что я спокойно позволю собачке Сахроса за собой шпионить?

— Это моя забота, — отозвался Эйтан ровным тоном; у любого человека такое обращение со стороны будущего Императора отбило бы всякое желание спорить. Матрона Джиада, однако, мало испугалась императорского гнева. Откинувшись на спинку кресла, она спокойно заметила:

— Ошибаешься. Это моя забота, потому что в голове у тебя туман, по глазам вижу. Верю, что девочка хороша в постели, но умирать из-за этого лично мне как-то не хочется, пусть и на старости лет. Потому, уж не обессудь, от неё надо избавиться, пока окончательно не заморочила тебе голову.

— А что, если я этого не сделаю? — уточнил Эйтан мягко, почти ласково, и тон его откровенно пугал.

Я сидела молча, не вмешиваясь в их разговор, и чувствовала, как предательски дрожат колени. Счастье было одно: длинное платье скрывало эту непроизвольную реакцию организма; лицо же моё, смею надеяться, ничего не выражало. Я затаила дыхание, ожидая ответа Матроны, и сердце моё упало, когда женщина сказала:

— Если ты сейчас же не прикончишь эту тварь, я выдам тебя Экису.

Вот и всё. Обречённость накрыла меня с головой, подстегнутая пониманием: Змей, не сомневаясь, пожертвует сейчас мной. Волна апатии накрыла с головой; не хотелось ни бежать, ни драться, ни что-либо говорить. Опустив голову, я просто ждала; мелькнула мысль, что, если меня убьет он — будет совсем не страшно. Даже справедливо.

Раздался шелест одежд — Змей медленно поднялся со своего пуфа. Стиснув руки в кулаки, я распахнула глаза: коль уж смерть пришла в его обличье, то пусть последнее, что я увижу, будут эти ледяные серые глаза со стальным отливом. Глаза, которые я любила.