|
Оценить:
|
Пятьдесят оттенков Майкла Дуридомова
3
– А если ты рассердишься.
– Это ты опять про попу?
– Нет.
– Так ты расхотел?
– Не, ну не расхотел… ну ты что… я всегда хочу.
– Так ты что-то новое придумал? Еще?
– Скажи, что не рассердишься.
– Мишка.
– Да.
– Это что-то новое?
– Да.
– Приятное?
– Да.
– Тогда почему я должна сердиться?
Михаил зарылся лицом в волосы девушки, погладил носом ее шею, провел по ней губами и слегка прикусил мочку уха.
– Ты у меня такая… нежная. Такая вкусная.
Белка посмотрела ему в глаза.
– Так и будь со мной нежным. И ешь на здоровье.
– Ну пошли.
Он взял девушку за руку и потянул за собой в комнату, упал в кресло и посадил ее сверху.
– Сначала поешь.
Белка оторвала от грозди банан, сдвинула шкурку вниз, взяла его в рот и посмотрела на Михаила – лукавые искорки мелькали в ее глазах.
– Хочешь?
– Ну Белка…
– Нет?
Он через ткань маечки ущипнул ее за соски.
– Нууу!
Она откусила треть банана и стала жевать. Михаил положил ладони на внутреннюю сторону ее бедер, слегка раздвинул ноги и повел руками вверх. Девушка сжала ноги, но не сильно, не до конца, откинула голову ему на плечо, повернула голову, откусила кусок банана и прислонила к его губам; они вдвоем потихоньку сгрызли его и встретились языками.
– Господи, какая ты вкусная. Не могу больше – раздевайся.
Белка вскочила, положила остатки банана на стол, сняла маечку, расстегнула юбку и вышла из нее. Михаил стянул с нее трусики – она стояла перед ним без ничего, прикрыв груди ладошками, что всегда умиляло его; он притянул ее к себе за бедра и легонько укусил в венерин холмик.
– Ложись.
Девушка легла на диван и закинула руки за голову, уже не стесняясь, но сдвинув коленки.
– Я принес тебе игрушек.
– Плюшевых мишек?
– Нет.
Он достал из-за дивана еще не распакованные наручники и положил ей на живот. Белка быстро взяла одну упаковку и посмотрела на Михаила.
– Красивые.
– Ты согласна?
– Зачем тебе это? Ты хочешь меня помучить?
– Нет.
– Тогда что?
– Я хочу, чтобы ты была вся моя.
– Я и так вся твоя, Мишка. Вот лежу. Вся твоя. Что ты хочешь сделать? Опять будешь приставать к попе?
– Я не буду делать ничего, что ты не хочешь.
– Тогда зачем тебе эти игрушки? Я не понимаю. Ты и так делаешь со мной все, что хочешь. Или ты задумал что-то еще?
– Нет. Я хочу, чтобы ты согласилась. Чтобы ты мне доверяла. Если не хочешь – я вообще ничего не буду делать – просто полежишь так.
– Здрасти – он ничего не будет делать. Обрадовал.
– Я буду делать только то, что тебе нравится.
– Так делай сейчас.
– Соглашайся. Я сниму их, как только ты скажешь.
– Тебя это заводит?
– Ужасно.
– А что именно?
– То, что ты согласишься. Сама. Добровольно.
Девушка смотрела ему в глаза, лица обоих были абсолютно серьезны.
– И ты их снимешь, как только я скажу?
– Да.
Еще минуту Белка пыталась высмотреть в его глазах правду, потом бросила упаковку ему в живот и подняла руки к спинке дивана.
– Ладно. Давай.
Михаил судорожно разорвал плекс на обеих упаковках, отбросил их, ключом открыл все четыре «тортуры» и защелкнул две на запястьях девушки; она следила глазами за всеми его движеньями. Он попробовал высвободить ее запястье, проверил, чтобы не было туго, пристегнул два кольца к крепежу спинки дивана и сел рядом. Они молча смотрели друг на друга, дыхание высоко поднимало грудь девушки, но в глазах ее не было заметно страха: она решилась, бросилась в омут и теперь ждала, что он будет делать. Он провел тыльной стороной пальцев по ее подмышкам – они были слегка влажными, коснулся их языком – это был терпкий вкус безрассудного доверия и покорности, вкус ожидания неизведанного, это было самое вкусное, что он когда-либо пробовал. Он поднялся и навис над ней, упруго уперся ей в живот, наклонился над запястьями – голубые жилки бешено пульсировали; он приник к ним губами, потом посмотрел ей в глаза.
– Ты моя хорошая. Ты моя самая красивая. Ты моя самая лучшая. Ты моя вся моя. Ты мой Бельчонок дикий. Ты моя пушистая Белка в капкане. Я тебя выпущу. Но побудь еще так.
– Ты меня любишь?
– Да. Я никого не любил, кроме тебя. Я никого так не хотел, как тебя. Я хочу даже свой телефон с твоим смайликом в смске. Я хочу тебя всю.
Михаил поймал губами верхнюю губу девушки, тихонько потянул, отпустил, провел губами по ее горлу, сдерживая желание присосаться к нему; опустился к ее груди, поласкал языком ее торчащие соски, покусал их, двинулся вниз. Белка дышала как паровой котел, вздрагивала от его прикосновений, живот ее судорожно втягивался. Он раздвинул ее ноги и ткнул в нее носом – она дернулась.
– Оййй, Мииишка, не могу больше!
– Тихо, тихо, подожди еще, не спеши.
Михаил встал, подошел к столику и сел в кресло.
– Ну ты подлец какой, Мишка! Ну давай! Выпусти меня! Я тебя задушу!
– Нет, Бельчонок, помучайся немножко. Я сейчас приду.
– Ты куда?! А я?! Вернись!!!
Михаил вернулся из ванной с двумя бананами и присел на край дивана.
– Мишка, Мишутка мой, ну я не могу больше, ну не мучай меня, ну пожалуйста, мой хороший, ну я хочу, ты же видишь, скотина ты бессердечная.
– Хочешь банан, Бельчонок?
– Ну дааа! Давай свой банан скорей, ходишь там где-то, а бедная девочка… умирает… привязанная пиратами… на необитаемом острове…
– Ну все, моя девочка, все хорошо, все будет хорошо.
Он взял один банан, сел между ее ног и медленно вставил в нее.
– Ааах… Ну что ты делаешь! Ну не тот же! Скотина! Ну я убью тебя!
– Тот, тот, будут тебе все, не спеши.
