СМЕРШ идет по следу. Спасти Сталина!

Оглавление

Поняв, что коллективный ум все же лучше, Сталин назначил на 15 апреля совещание, на которое, собственно, и были приглашены вышеперечисленные лица. Совещание проходило, как и обычно, в кремлевском кабинете вождя. Это была большая комната со сводчатым потолком, выходившая тремя окнами на кремлевский двор. Белые, гладкие стены снизу, в рост человека, были облицованы светлой дубовой панелью.

Генералы сидели с двух сторон за длинным столом. Сталин ходил вокруг стола, держа в полусогнутой руке уже потухшую трубку.

Докладывал начальник Главного разведывательного управления генерал-лейтенант Ильичев.

– Органы военной контрразведки с самого начала войны активно боролись со шпионами, диверсантами, террористами, провокаторами в войсках и прифронтовой полосе, вели разыскную работу на пересыльных пунктах и зафронтовую деятельность. Только с 1 июля по декабрь 1941 года включительно нами было разоблачено около семи тысяч шпионов и более 450 диверсантов спецслужб нацистской Германии. В битве под Москвой было обезврежено более двухсот агентов абвера и около пятидесяти диверсионно-разведывательных групп.

Всего на Западном фронте в 1941 году армейские чекисты во взаимодействии с войсками НКВД по охране тыла задержали и разоблачили свыше тысячи фашистских агентов, на Ленинградском и Южном фронтах – около 650, на Северо-Западном – свыше трехсот. В боях за Сталинград в августе – сентябре 1942 года военные контрразведчики разоблачили более ста фашистских агентов.

В ходе зафронтовой деятельности, которая была развернута в тылу фашистских войск согласно директиве 3-го управления Народного комиссариата обороны от 27 июня 1941 года, органам военной контрразведки удалось внедриться в аппарат некоторых подразделений абвера и его разведшколы, регулярно сообщать сведения об их личном составе и агентуре, о сроках и местах выброски фашистских шпионов и диверсантов в тыл фронтов и страны…

– Товарищ Ильичев обрисовал нам идиллическую картину, – Жуков первым решился высказать свое мнение. – Но все же один важный мазок не был сделан.

Жуков посмотрел на Сталина. Тот одобрительно кивнул головой.

– Продолжайтэ, товарищ Жуков.

– Как органы военной контрразведки ведут работу с попавшими в плен солдатами и офицерами Красной Армии? – Жуков своим тяжелым взглядом посмотрел в упор на Ильичева.

– Мы еще летом 1942 года организовали первые проверочно-фильтрационные лагеря, куда особые отделы НКО направляли всех без исключения военнослужащих, либо бежавших из плена, либо освобожденных Красной Армией из фашистских застенков, – голос начальника ГРУ был уверенным, но все же он то и дело бросал робкие взгляды исподлобья на Сталина. – Наши особисты месяцами проверяют каждого и, по мере их виновности, либо освобождают, либо судят за измену Родине.

– Вот здесь ви, товарищ Ильичев, глубоко заблуждаетесь! – Сталин был явно недоволен последними словами.

Повисла мертвая тишина. Иван Иванович Ильичев вобрал голову в плечи, на его висках выступили капельки пота.

– Ви разве нэ знаете, что русских в плену нэт?

Сталин сделал паузу, последний раз прошелся по кабинету и сел на свое место во главе стола.

– Русских в плену нэт, – повторил Верховный главнокомандующий. – Русский солдат сражается до конца. Если он вибирает плен, он автоматически перестает быть русским. Добровольная сдача в плен должна караться смертной казнью. Ви, товарищ Голиков, наверное, забыли, что 16 августа 1941 года товарищ Сталин подписал приказ № 270, объявлявший пленных дезертирами и предателями. И вам надо нэ только расстреливать и ссылать на каторгу бивших военнопленных, но и наказывать их семьи.

– Товарищ Сталин, – голос Ильичева задрожал, – ни я, ни мои подчиненные, конечно же, не забыли сути приказа-270. Из десятков тысяч прошедших через наши спецлагеря освобождены единицы, и то только потому, что они смогли доказать, что и в плену действовали так, как их учила родная наша партия, возглавляемая вами, Иосиф Виссарионович. Либо же освобождались и направлялись в штрафные батальоны те, кто приносил с собой ценнейшие сведения о противнике. Именно так я и хотел ответить Георгию Константиновичу.

– Это совсем другое дело. – Сталин удовлетворенно начал набивать свою трубку очередной порцией табака «Герцеговина-Флор». Все это время остальные молча сидели и ждали. – Я би хотел послушать мнения товарищей.

– Как видно, враг нэ дрэмлет, – слово взял Берия, поправив перед тем очки на переносице. – Ми должны еще больше завинтить гайки. Никакой жалости к изменникам родины и их приспешникам.

– Ваши предложения, товарищ Берия?

– Дать еще больше власти Управлению особых отделов НКВД.

Жуков вспыхнул. Он вспомнил, как в конце тридцатых Берия едва не отправил его самого в колымские дебри.

– Товарищ Берия, вероятно, добивается поста заместителя Верховного главнокомандующего. Но в таком случае Лаврентию Павловичу придется выезжать на фронт и находиться под обстрелом. А я не уверен, товарищ Сталин, что товарищ Берия в такой обстановке сможет действовать адекватно.

Берия спокойно (он знал себе цену) снял очки и стал протирать их платочком.

– Ирония товарища Жукова здесь нэ уместна. Речь идет о серьезных вещах.

– А я речь и веду именно о серьезных вещах, – сказал, как отрубил, Георгий Константинович.

Присутствующие стали негромко высказывать свое отношение к перепалке.

– Я считаю, что если мы пойдем на поводу у товарища Берия, армия снова станет плохо управляемой, как это уже было до тех пор, пока не ввели в войсках единоначалие, – поддержал Жукова в то время начальник Генерального штаба, генерал Василевский.