Марки. Филателистическая повесть. Книга 1

Оглавление

— Товарищ, — дружески протянул наверх руку Будённый. — Это вот Алексей Максимыч. А вот наш великий Александр Степанович, изобретатель радио.

Кучер снова приподнял котелок. Кажется, и пять «бобов» можно запросить:

— Добро пожаловать, господа, в мой омнибус.

— Посмотрим, как далеко завезёт нас карета прошлого, — улыбался Горький.

Все трое устроились наверху, чтобы получше рассмотреть город. Вскоре конка влилась в сплошной поток экипажей. Слева и справа нависали дома викторианской эпохи, столь подробно описанные в литературе, что мы не станем утруждать себя рассказом о бесчисленных лавках и кофейнях, пестревшими вывесками справа и слева. Золотые с чёрным буквы приглашали зайти на чашку кофе, отведать шоколаду и купить развесной индийский чай. Повсюду мелькали таблички магазинов пряностей. В нос ударяли запахи перца, кориандра и гвоздичного масла, имбиря, корицы и мускатного ореха. Сквозь удивительный букет запахов, мешанину одежд, какофонию звуков проступал дух этого города, мировой столицы Великой Империи.

— Что ж они тут продают? — поминутно удивлялся маршал. — Таких товаров я в жизни своей не видывал.

— Это пряности, господин Будённый, — пояснил Попов. — Пряности у нас в России часто путают с приправами. Между тем, это грубая ошибка, каждый повар это знает. Ведь пряности по отдельности есть нельзя, их только добавляют в еду, в то время как приправы можно употреблять по отдельности. Вы, конечно же, знаете одно распространённое слово, которое в русском языке связано с пряностями.

— Позвольте узнать, какое, — наклонился Горький пониже, — уж не родной «пряник» ли?

— Вы абсолютно правы, Алексей Максимович. Он самый.

И оба непринуждённо рассмеялись. Семён Михайлович не разделял радости своих спутников. «Пряник отыскали, — качал он головой, — все бы им, ученым господам, в бирюльки играть, как, всё равно, детям.»

Тем временем экипаж въехал в квартал, известный своей дурной репутацией. Покачиваясь на поворотах, двухэтажный омнибус миновал дома с окнами, затянутыми красной материей, откуда струился розоватый свет. С открытого верхнего этажа можно было разглядывать улицу, словно с театрального балкона. Чем наши герои и не преминули воспользоваться. По улицам прохаживались дамы в изящных нарядах. Тут попадались представительницы самых разных племен Британской Империи, белые и чёрные экземпляры, креолки и мулатки, дочери покорённых народов и народа-покорителя. И те, кого принято за глаза причислять к высшим классам. И те, для которых нет порядочных слов, кроме иностранных. Алексей Максимович стыдливо отворачивал лицо. А Будённый, наоборот, пялился по сторонам. Вот, наконец, конка выехала на широкую улицу, и пошла живее. Мимо проследовали люди, человек десять, шумно переговаривающиеся между собой, одетые в длинные лапсердаки и меховые шапки, на плечах людей накинуты были белые платки с кистями. Омнибус проехал ещё с полквартала и остановился у дверей гостиницы с огромными буквами «Лэнгхэм». За массивную позолоченную ручку держался швейцар, огромный и решительный, словно статуя Командора. Швейцар прикладывал два пальца к фуражке при виде каждого входящего или выходящего посетителя.

— Вот мы и на Риджент-стрит. Хорошая гостиница, рекомендую, — крикнул возница и пошёл к швейцару, крича на ходу. — Принимай постояльцев, Том, самого господина Амундсена тебе привёз!

— Послушай, любезный, — обратился Попов к вознице. — Подскажи, милый друг, что за день сегодня? А то мы, путешественники, календарь с собой не прихватили.

Вопрос Попова вызвал у кучера новый прилив уважения.

— Я понимаю, во льдах счёт дням потеряешь. Сегодня седьмое января, господин Челюскин, — вновь приподнялся котелок.

— Скажи, а год какой у нас на дворе?

Тут уже настал черёд вознице не просто удивляться, а выпучивать глаза. Он решил назначить цену, какую никогда не назначал.

— Так известно какой, тысяча восемьсот девяносто шестой!

— Значит, до заседания остаётся почти месяц с небольшим. Прекрасно, — Попов обернулся к своим спутникам, — Мы попали именно туда, куда следовало. Спасибо Диане. Сколько с нас?

— Соверен, сэр, — стыдливо опустил глаза в землю возница.

— Получите, думаю, этого хватит, — и в руку изумлённого извозчика, не видевшего за день больше десяти шиллингов, упала золотая монета с профилем русского царя, выданная щедрым русским изобретателем.

— Эдак все деньги порастратим попусту, — покачал головой Будённый. И пробормотал сквозь зубы. — Я б тебе не червонец, а по шее дал за нахальство.

Попов промолчал, видимо не услышал слов маршала. И вся экзотическая группа направилась к своему новому пристанищу. Двое из трёх прибывших постояльцев гранд — отеля подошли к дверям в весёлом расположении духа. Лищь один качал головой и думал, не отобрать ли золотой у возницы назад. Но сегодня водителю омнибуса повезло ещё раз. Когда гости прошли, швейцар, которого назвали Томом, пошарил в своём кармане и рукав с золотым позументом коснулся руки возницы. Тёплый кружочек оказался в ладони извозчика. Он едва заметно поклонился, и на прощанье вновь приподнял котелок. Том приставил два пальца ко лбу.

— Нам в первую голову стоит запастись английскими деньгами, — внёс предложение Попов, едва войдя в холл гостиницы. — Фельдмаршал прав. Эдак мы разоримся раньше срока. Запастись деньгами, обменять пару червонцев и выбрать себе одежду. В таком наряде, боюсь, нас не пустят дальше порога учёного клуба.