Марки. Филателистическая повесть. Книга 1

Оглавление

Время путешествия пролетело незаметно, но помирить спорящих дорога не смогла. Пересев в бричку, путешественники продолжали подыскивать аргументы в свою пользу. Со свойственной писателю наблюдательностью Горький отыскивал доказательства своей правоты в попадавшихся ему навстречу типах, в то время как Попов скорее искал подтверждения своим мыслям в примерах исторических и аналогиях. Что поделать, наши герои были людьми разного склада, если не сказать, склада противоположного.

— Ведь вот эти несчастные маются в страшной нужде, — показывал писатель пальцем на игравших в пыли грязных сельских ребятишек. — Здесь такое же пьянство, безграмотность и танцы с мордобоем по вечерам, как и у нас в России. Я вас уверяю.

— С каких пор вы сделались блюстителем нравов, Алексей Максимович? Откуда в вас это?

— Дорогой вы мой человек, я слишком знаю жизнь, — кивнул на убегающих детей Горький.

— Вы даже на Капри ухитрились выдумывать скучных и вялых типов, вроде Матвея Кожемякина, — отвечал Попов. — Полюбуйтесь лучше на английские домики в зарослях плюща. Каждый дом — небольшая крепость для своего владельца. Право владения землёй здесь священно и неприкосновенно.

— Это лачуги бедняков, а не домики. Некоторые напоминают мне хлев.

— Согласен. Однако же, замечу, и владельцы хлева могут вполне быть счастливы и даже гордиться своим владением.

— Гордиться хлевом можно, если другого повода для гордости не найти, — скорее размышлял вслух, чем отвечал на реплику писатель.

— Зато по хлеву можно вполне судить о крестьянине. Вы знаете, уважаемый Буревестник, я имею и на сей счёт своё мнение. Как вы уже заметили, у меня на всё свой взгляд. Пусть и не всегда во всём верный. Так вот, владение собственностью — это и есть тот внутренний тормоз, который остепеняет человека. Собственность должна иметь разумные пределы. Скажем, жильё должно не только находиться в частной собственности, но и ремонтироваться, и полностью обслуживаться собственником. То есть, идеальное человеческое поселение — это деревня или небольшой город, состоящий сплошь из частных владений. Расстояние между ними должно быть невелико, но и не слишком мало. В поселении должна иметься своя школа, больница и церковь. Лучше всего, если земское управление распишет порядок такого устройства. Я вас уверяю, в Нью Ланарк мы застанем подобную картину. Не думаю, что мы найдём там Город Солнца, но встретим поселение с хорошими полицейским порядками.

Горький хотел возразить, что совместный труд во общее благо и забота о ближнем есть панацея от бед, а вовсе не частная собственность и полицейские меры, но Попов уже принялся рассуждать дальше, не давая собеседнику возможности вставить и слова для ответного замечания: — У господина Конан Дойла в одном из последних номеров журнала Standard Magazine есть сентенция о том, что в деревне подчас совершаются гораздо более извращенные по своей жестокости преступления, нежели в городе. В городах правосудие совсем рядом, крики жертвы могут быть услышаны соседями, тогда как в деревне, в далеко отстоящих домах подчас творятся страшные вещи, и царит безнравственность. Я стал размышлять по поводу этой его мысли. У нас, в России, такие поселения тоже имеются, называют их хуторами. Там расстояние между постройками излишне велико. Хутора — это крайность, город — крайность противоположная. Есть некая разумная граница скученности населения, расстояния между жилыми постройками. Деревня — случай идеальный. Итак, напрашивается вывод: нужно найти золотую середину.

За разговором они и сами не заметили, как оказались у ворот большого дома.

Их встретил тощий, сгорбленный старик, на тонких ногах, своей фигурой издали напоминавший филателистический пинцет. Автор вполне допускает, что это и был пинцет, оказавшийся как нельзя кстати у обочины дороги.

— Тпру! — закричал старик. — Слезайте. Слезайте или поворачивайте оглобли!

— Милейший, как нам проехать в Нью Ланарк? — спросил Горький желчного старика.

— Я же говорю, дальше дороги нет. Вы в Нью Ланарке. Идите со своими чемоданами и в очередь становитесь. К вам выйдет миссис Макинтош и выдаст ключи от номера.

— Разговаривает, как у нас в какой-нибудь Калуге, — не удержался от замечания Горький.

— Возраст не имеет национальности, — вздохнул Попов.

К счастью, добродушная миссис Макинтош, носившая белоснежный до голубизны фартук, оказала гостям более тёплый приём.

Поселение Нью Ланарк представляло собой небольшой посёлок со своей школой и больницей. На зелёных холмах вокруг рос густой лес, а внизу текла река. Поселение находилось на достаточно крутом склоне. Место для социального эксперимента было выбрано его устроителем живописное, располагавшее его обитателей к спокойствию и даже некоторой умиротворённости. В отличие от севера Англии, здесь не было и следа серой угрюмости, столь свойственным некоторым графствам. Листва имела сочный зелёный цвет, а раскидистые дубы словно бы сошли с полотна Гейнсборо.

Рабочие жили в специально выстроенных для них квартирах, в трёхэтажных домах красного кирпича. Всё в Нью Ланарке было благоустроено и продумано отцом-основателем поселения Робертом Оуэном.

Предоставим возможность читателю заглянуть в записи, сделанные собственноручно пролетарским писателем в своём дневнике.

Из дневника Алексея Максимовича Горького

Для гостей здесь устроен прекрасный и удобный дом. Как повсюду заведено в старой доброй Англии, в холле камин, прикрытый толстой чугунной решёткой. Массивная мебель расставлена по всем этажам. Старая эта мебель устроена не для нормального человека, а по какому-то недоразумению для людей исполинского роста и силы. Даже мне с моим телосложением приходится нелегко сдвигать стулья и отворять створки. Женщинам, чтобы отворить сервант, приходится вставать на специальные скамеечки и тянуть их обеими руками, рискуя каждый раз свалиться со скамьи вниз и пребольно расшибиться. За порядком в доме для гостей следит одна старушка по фамилии Макинтош. Бедная старушка мучается, влезая и слезая со своих скамеек. Это форменное безобразие! Но ничего менять у себя она не желает. Англия — страна традиций.