Кольцо приключений. Книга 7. Кольцо спасения

Оглавление

– И это видел посланец Его, и ушел Он, чтобы рассказать Ему, – заключил Иумухр. – Из тех, кто ушел на тот свет, еще никто не возвращался, чтобы пожаловаться на свою жизнь. А вы, – обратился он ко всем, – сразу зовете всех своих соседей, если найдете что-то вкусное? Нет, вы сразу тянете это в свой рот, так и те, кто живет на том свете, поступают так же, как и вы: пользуются всеми благами сами и никого туда не зовут. Зачем звать кого-то, если тот еще не сделал дела свои на этом свете? Правду говорю я вам.

Люди смотрели на Иумухра и на вождей. Вожди волновались. Они теряли свою власть и не желали этого.

– Гоните его, – кричали вожди, – мы вас кормим здесь, а кто вас будет кормить там? Кто может подтвердить его слова? А брать все на веру может только тот, кто сам ничего не умеет и не может прокормить свою семью. Гоните его!

Иумухр встал и сказал:

– Кто не верит в лучшую жизнь, тот никогда ее и не получит. Нет пророков там, где ты родился и живешь. Я пойду и в другие племена рассказать о том, что рассказал мне Он.

Иумухр встал и пошел один. Затем за ним пошли еще люди. В разных племенах к нему присоединялись другие люди, и всего их оказалось как пальцев на двух руках и еще два человека».

Чем дальше я читаю написанное Крестителем из каменного века, тем больше у меня убеждение, что я дал толчок всей этой истории. Именно Истории, а не какого-то случайного приключения.

Я работал над записями и понимал, что я совершаю не вполне порядочное действо: я знаю, как расшифровать находки, но никому не говорю об этом. Я обязательно скажу и отдам все свои записки, но я хочу узнать, нет ли конкретного упоминания обо мне. Хотя, чего я волнуюсь, что они там, паспортные данные мои приведут, адрес, номер сотового? Что-то ты, товарищ хороший, нервным в последнее время стал. Радуйся, что твои крестники не остановились в своем развитии, а вообще-то могли… Они действительно, могли сделать такое, что я бы сейчас ходил по фонящей территории, где нет никого из тех, кого я знал и любил и тех мест, которые мне нравились и были родными. Могли. Вот, на мировой арене одна страна совершенно не боится развязать мировую войну. Что хочет, то и делает. Захватывает любые страны. Ставит свои базы, укрепляет военные блоки и все из-за того, что моя родина существует и не хочет стоять на коленях перед этой страной, как не стояла она на коленях перед Наполеоном и Гитлером, так не будет стоять и перед этим «светочем демократии».

Когда я начал разбирать табличные письмена, что-то начало делаться вокруг. То вдруг мне стала сниться женщина непонятной национальности. Она все время ходила за мной и что-то укоризненно говорила мне. Что, я совершенно не понял, но она снилась так отчетливо, что мне даже стало казаться, что я где-то видел эту женщину и даже знаю, кто это.

Я нашел ее портрет. Вернее, похожий на нее портрет. Это оказался стилизованный портрет египетской царицы, последней в династии Птолемеев – Клеопатры. Одна из западных ученых-женщин, которым выделяют большие деньги на различные исследования, предположили, что Клеопатра выглядит именно так. Возможно. Проверить никто не может. Приходится брать на веру. Вот уж не сказал бы, что она красавица писания, хотя внешность не лишена приятности и интеллекта. А в глазах что-то есть такое, что могло гипнотизировать встречавшихся ей мужчин.

А тут еще жена спросила:

– Ты не заметил, что твой серебряный крестик потемнел, уж не изменяешь ли ты мне, – улыбнулась она.

Глава 30

На следующий день я познакомил профессора Ван Дамминга с моим открытием. Он был поражен. Он не верил в это.

– Владимир, это нонсенс. Этого не может быть потому, потому что этого быть не может. Русский язык не может быть таким древним. Русский язык вообще…

Что мне нравится у профессора Ван Дамминга, так это его умение осекаться на фразе, когда последующий звук будет звуком удара кулака по его физиономии. Его соотечественники хотя и кичатся тем, что это они победили в Холодной войне, но делают это лишь по пьяни, потому что прекрасно понимают, что в этой войне победителей не бывает. Как в горячей, так и в холодной войне. И он прекрасно понял, что сентенции по поводу одного из самых популярных и одного из самых живых языков на планете не останутся безответными. Причем аргумент будет коротким и недвусмысленным. И прямо по лику, доставшему от кельтов.

– Ну, поймите, Владимир, ни русский, ни английский язык в каменном веке не применялись, – начал более примирительно говорить он, – я снова подхожу к мысли, что это какая-то мистификация. Только ради Бога, не обижайтесь. Я не претендую на первородство, но во всем должна быть какая-то мера. Лаборатории нескольких институтов пытаются расшифровать этот язык. Даже спецслужбы выделили своих специалистов по криптографии, и у них нет никаких положительных результатов. И вы думаете, что ваше так называемое открытие подвигнет вперед это исследование? Такого не может быть. Ваши записки, это какое-то изложение Священного писания и зачатков Корана. Такого не могло быть вообще. Этому нет никаких доказательств. Я буду обращаться к вашему правительству, к нашему правительству, чтобы были выделены дополнительные средства для продолжения раскопок. Почему в вашей Сибири такие холодные и длинные зимы? Сколько времени мы теряем зря…

– Не волнуйтесь, профессор, – сказал я, – всемирное потепление все расставит по местам. Сибирь будет самым благодатным регионом, где будут расти бананы, и раскопки можно будет проводить целый год.