Товарищи офицеры. Смерть Гудериану!

Оглавление

– Тут всего-то двенадцать этажей. В Первопрестольной вон уже домишки этажей в двадцать-тридцать строят, а в Нью-Йорке и вовсе под сотню.

– Шутишь? Ничего себе «всего»! Меня даже от одного взгляда мутит, а о том, чтобы там жить? Нет уж, увольте!..

Достаточно набродившись, мы решили завершить вечер, перекусив и выпив пивка в уютной кафешке неподалеку от дома. Ключевое слово именно «неподалеку», поскольку я отлично представлял, что поручик к этому времени уже практически исчерпал внутренние резервы, и забираться далеко от родной улицы не хотелось. Да и время уже было позднее. Не на себе ж его до квартиры тащить, когда суммарная масса новых впечатлений переломит, что та хрестоматийная соломинка, его собственный психологический хребет?

Усевшись за столик на улице – над головой лениво колыхался порядком выгоревший на солнце тряпичный зонтик с логотипом одного из отечественных пивных производителей, – мы заказали по бокалу пенистого и легкую закуску. Разговор особо не клеился: Гурский переваривал новые впечатления, я же просто отдыхал, меланхолично созерцая мир сквозь запотевший пивной бокал и в который уж раз вяло размышляя над вопросом «Почему именно я?» и «На фига мне все это?».

Похоже, именно потому я и прошляпил тот самый момент.

Проглядел как-то – позор на мои седины! – как к двум девчушкам за соседним столиком начали приставать выползшие из нехилого внедорожника стоимостью в три-четыре мои квартиры «мэны» не особенно и юного возраста и уж точно не славянской внешности. В принципе дело привычное: город у нас южный, наверное, оттого я и не среагировал сразу. Сначала подсели за столик, заказали «выпить и закусить» и начали о чем-то негромко разговаривать. Я внимания не обращал – в отличие от поручика, несмотря на усталость и обилие впечатлений, немедленно вставшего в позу, словно учуявшая дичь борзая. Минут через десять градус разговора определенно повысился: судя по всему, девчонкам предлагалось нечто, идущее вразрез с их планами на эту ночь в частности и жизненной позицией в целом. По-умному стоило расплатиться и поскорее уводить поручика от греха подальше: в кафе имелась своя охрана, уже ненавязчиво начавшая движение в сторону скандального столика, да и на дворе вовсе не бандитские девяностые. Сами б разобрались или полицию, в крайнем случае, вызвали. У пэпээсников с подобными разговор короткий – мордой в асфальт и ствол «ксюхи» в затылок. Ну, и пару пинков берцами в ребра, чтоб лежалось мягко. Но я, как уже говорилось, протормозил. Зато Гурский, увы, нет…

И когда Николай Павлович вдруг сорвался с места, мне оставалось только коротко выматериться, грохнув, расплескивая остатки пива, о поверхность столика почти пустым бокалом, и рвануться следом. Опоздал, разумеется: поручик, воинственно выпятив исхудавшую грудь, одарил ближайшего неслабой такой пощечиной, сопровожденной словами о том, что подобное обращение с женщиной недостойно настоящего мужчины и он требует удовлетворения… Блииин! Трижды и в одно место! Это ж он ему сейчас дуэль объявил, золотопогонник! Вот только вряд ли тот подобные выражения вообще знает – «удовлетворения», ага. Для него удовлетворение – это… ну, короче, сами знаете, что и куда. Точнее, в кого. Пожалуй, просто съезди Гурский ему по морде – все могло завершиться банальной дракой, которую быстренько утихомирили бы охранники, даже не вызывая полицию. Но теперь… теперь – нет. Пощечина для подобной публики больно уж оскорбительна. Вон как этот упырь сноровисто под свой модный пиджак полез. По ходу, ствол, и хорошо, если травмат-резиноплюй. А если нет, если полноценный нарезной короткоствол? Вот тогда точно полярный лис на тонких ножках пришкандыбал…

– Так, мужики, все, тихо, тихо. – Я попытался вклиниться между ними. В принципе насчет грядущего махалова особых переживаний у меня не было: в училище немного занимался самбо, да и за время службы в госпитале порой пересекался с интересными ребятками из разных госструктур, которые, выздоравливая, любили порезвиться на заднем дворе. Ну и мне, грешному, кое чего показывали в благодарность за маленькие вольности вроде пронесения на территорию медучреждения неликвидного алкоголя или курева. Так что, если припрет, могу и в табло съездить, и на землю уронить.

– Пошел… козел, – немногословно сообщил вызванный на дуэль здоровяк, отмахиваясь от меня, словно от назойливой мухи, могучей ручищей. Левой. Правая так и не вынырнула из-под лацкана пиджака. А вот это зря. Я, конечно, по жизни не ангел, но такого обычно не терплю, особенно ежели благоверной поблизости нет. За такие слова могу и сразу отоварить, поскольку мне сей пеший эротический маршрут по жизни претит.

– А в морду, не? – Решительно оттеснив поручика за спину, я занял позицию. Местные охраннички отчего-то притормозили, один торопливо набирал номер на мобиле.

– Не! – рыкнул тот, дергая в мою сторону правой рукой из-под пиджака. Точно, короткоствол. Добрый старый «макаров». Самое неприятное – я успел рассмотреть отчетливо различимые нарезы в стволе. Блин, таки не «резинка»!

– Вали на три буквы!.. – ну вот, последнее слово – это он уж вовсе зря, я такого не прощаю. Поскольку к сексуальным меньшинствам ни разу не принадлежу. Не в содомитской гейропе, чай, живем. Тут за подобное в таблоид прилетает быстро и четко.

– Ххех… – левой подбить ствол, уводя в сторону, правой со всей дури ударить. Кстати, хорошо получилось – бугаек обрушился спиной на сложившийся карточным домиком стол, завизжала одна из девчонок – или обе? Жаль, пистолет не выбил, крепко держит, гад! Ну, теперь вперед и с песней: нужно добивать, пока не очухался да второй на помощь не подоспел. На поручика надежды мало, застыл позади соляным столбом.