Шотландская наследница

Оглавление

«Калека…» Именно так назвала его Клэр в том последнем письме.

«Прости, но я не могу выйти замуж за калеку». Он ненавидел это слово и сражался с ним, как только мог. Может быть, он и шерифом-то стал прежде всего для того, чтобы доказать себе, что он — не калека. Кроме того, эта работа вернула ему чувство собственного достоинства и позволила заняться поисками самого себя. Что ж, месяц тому назад эти поиски, кажется, завершились.

— Бен? — Голос Элизабет прозвучал мягко, участливо.

Они подошли к входу в церковь. Сейчас это был просто зияющий проем в стене — ни ступеней, ни дверей… Бен вошел внутрь. От крыши сохранилось совсем немного. В дальнем конце разрушенного храма возвышался алтарь, выложенный из камня. Это было единственное свидетельство того, что некогда здесь происходили церковные службы.

А от настенной росписи не осталось ничего — ветер, дождь и время сделали свое дело.

Каменные плиты пола потрескались, искрошились, поэтому Бен шел медленно, внимательно глядя под ноги. Они достигли середины зала, когда солнечный луч вдруг прорвался сквозь тучи и упал внутрь, прямо на алтарь.

— Солнце здесь всегда падает на то место, где должна стоять Чаша, — пояснила Элизабет. — Можно подумать, что архитектор, строивший храм, предусмотрел все — даже дыры в потолке.

Голос ее звучал тихо, благоговейно.

— А вы никогда не пытались узнать о тех семьях, которые жили здесь?

— Пыталась, — ответила Элизабет. — Я спрашивала Джейми, и он рассказал мне то немногое, что знал сам о них. Очень печальная история. Здесь редко выживали мальчики, наследники рода. Это все легенды, конечно, и они никак не связаны с этим храмом. И с бессмертной любовью, — с улыбкой добавила она.

Элизабет резко отвернулась, прошла к двум большим камням, лежавшим на полу, села на один из них и жестом пригласила Сару Энн присесть на соседний. Бен устроился прямо на полу — вытянув больную ногу. А Элизабет тем временем приготовила все, что уцелело из еды. Бен, казалось, душу бы сейчас заложил за большую чашку крепкого американского кофе, но и английский чай оказался неплох — горячий, вкусный, он быстро согрел отставного шерифа.

Недавняя вспышка ревности, очевидно, улетучилась из сердца Сары Энн без следа. Во всяком случае, она как ни в чем не бывало принялась бомбардировать Элизабет вопросами о замке и тех людях, что когда-то жили в нем.

«А кто разрушил крышу церкви? А почему здесь была битва? А зачем люди убивают друг друга?..»

На последний вопрос Бен не смог бы ответить, хотя и задавал его себе не раз, хотя и сам прошел войну. Он прислушался к тому, как сражается Элизабет с вопросами Сары Энн. Напрасный труд! Каждый ответ неизбежно влечет за собой вереницу новых вопросов.

— Сложно понять, почему люди убивают друг друга, — задумчиво сказала Элизабет. — Я и сама этого до конца не понимаю. Может быть, люди порой так начинают верить во что-то, ради чего готовы сражаться до смерти. Или, скажем, когда они хотят защитить кого-то или что-то, что они очень любят…

— Вроде Калхолма? — тихо спросила Сара Энн. Элизабет запнулась и изумленно посмотрела на нее.

— Д-да, — наконец ответила она. — Вроде Калхолма. Или вроде Сары Энн.

— А человек, который убил мою маму, — он тоже кого-то защищал? — спросила Сара Энн.

Элизабет беспомощно взглянула на Бена. Она и не подозревала, что девочка умеет так слушать. И так понимать.

Бен протянул руку и прижал Сару Энн к себе.

— Иногда, Ягодка, люди бывают и просто жадными. И тогда они убивают только для того, чтобы завладеть тем, что им хочется иметь.

Сара Энн прижалась тесней, и у Бена защемило сердце от того, какая же она маленькая и хрупкая.

— Я никогда и никому не позволю обидеть тебя, — сказал он. — Обещаю.

Бен уже жалел об этой поездке к развалинам замка. Почему-то это грустное место напомнило девочке о пережитых страданиях.

Он повернул голову к Элизабет, но не смог прочитать в ее глазах ничего. Совсем ничего. Они словно укрылись от него за невидимой шелковой вуалью.

Элизабет посмотрела на алтарь. Затем встала и пошла к нему.

А Сара Энн тем временем успокоилась. Она обняла Бена, испачкав ему лицо джемом. Он мысленно поблагодарил бога за ту пластичность характера, которую он даровал детям. Затем поднялся с пола и пошел к Элизабет. Она стояла, прижав к груди сжатую в кулак руку. Бен прикоснулся к ее плечу, но она отпрянула в сторону.

— Элизабет?

— Мне страшно, — тихо призналась она. — Может случиться что-то ужасное.

Ее била нервная дрожь. Бен вновь притронулся к ней, но она вновь отстранилась.

— Пожалуй, пора возвращаться, — сказала она наконец, так и не посмотрев на Бена. — Мне нужно еще поработать с Шэдоу.

Почему она оттолкнула его? Наглухо захлопнула приоткрывшуюся было дверцу? Да и была ли она, эта дверца?!

Может быть, она почувствовала его подозрительность? А почувствовав, истолковала ее как предостережение об опасности?

Элизабет вернулась к тому месту, где они только что сидели, и быстро собрала в корзинку остатки еды.

Казалось, ничего особенного не произошло. Отчего же сердце Бена сжалось, словно от большой, невосполнимой потери?

13.

Хью Гамильтон стоял у окна второго этажа, наблюдая за Беном Мастерсом, Элизабет и Сарой Энн, выезжающими из Калхолма. Хью мучился с похмелья, отчего увиденная картина показалась ему еще более мерзкой.

Недавний визит к адвокату в Эдинбурге тоже оказался безрадостным. Джон Алистер пользовался большим влиянием и сумел согласовать свое решение с адвокатом Хью. А это значило, что Сара Энн Гамильтон Мастерс вскоре будет объявлена законной наследницей Калхолма.