Режим бога

Оглавление

Ездил я в Репино восемь раз. Не знаю, как все могло бы закончиться, но мне сильно повезло. В ночь, когда я обнес генеральскую "малину", пошел сильный снег. И на утро все следы моей противоправной деятельности были укрыты толстым снежным покровом.

Когда я вытаскивал санки из ворот, то к счастью, сообразил подклинить открытую створку ворот деревяшкой, валявшейся во дворе. Выпавший снег замел следы и ворота производили впечатления надежно запертых. Со стороны оврага снег так же надежно завалил пробитую мною "снежную траншею".

Домой я успевал возвращаться до прихода с работы мамы и встречал ее бодрой улыбкой на осунувшейся мордахе, поэтому она не возражала против моих ежедневных "катаний с горок, походов в кино и игр в хоккей". Тем более мама была в курсе моих прохладных отношений с одноклассниками и, видимо, радовалась, что я нашел с ними общий язык, и мы вместе проводим столько времени на свежем воздухе за активными играми!

В каждую, из семи моих поездок в Репино я, с тысячей предосторожностей и перестраховок, залезал под перрон и перегружал, в новый очередной купленный рюкзак или сумку, часть спрятанного груза. Затем, озираясь и проверяясь, возвращался в Ленинград и размещал рюкзаки и сумки по автоматическим камерам хранения на различных ленинградских вокзалах.

Во время этих поездок и произошли два эпизода, едва не закончившиеся трагически. Первый раз, я чуть не разрядил пистолет в пьяного, в тамбуре электрички. Электричку дернуло и, ранее спокойно стоящий мужик, вдруг резко навалился на меня, перевозившего в большой спортивной сумке с надписью "Динамо" около миллиона рублей наличными! Чудом сдержался и не выстрелил через карман, в котором потной ладошкой крепко сжимал рукоятку Маузера. Второй раз, мне показалось, что меня "ведут" от вокзала. Я свернул в первый попавшийся безлюдный переулок и, пройдя метров тридцать, резко развернулся навстречу преследователю, вынимая пистолет. Пожилая женщина от неожиданности шарахнулась в сторону, к моей удаче, не заметив оружие. А я с рюкзаком, в котором были "шмайсер", пачки патронов и золотые монеты, отправился на подгибающихся ногах своим путем.

В последний, восьмой раз, я ехал в Репино с полной сумкой. В ней были два алюминиевых бидона с бензином, с плотно примотанными черной изолентой крышками.

Несколько раз убедившись, что снег около генеральского дома ничьи следы не потревожили, и печная труба над домом не дымит, я, наконец, решился устранить следы своего первого корыстного визита самым радикальным способом.

В соседних дачах, по-прежнему не было видно соседей и, потратив с полчаса на наблюдение, я прошмыгнул в незапертые ворота. Второй раз задерживаться долго в доме я не рискнул. Содержимое первого бидона я быстро разлил на втором этаже, а второй бидон разливал отступая к выходу.

Заморачиваться на отложенное возгорание я не стал, дом крепкий, двери толстые, сразу не запылает. Убрал пустые бидоны в сумку, достал коробок и, переступив через порог, зажег спичку. Почти невидимое пламя сразу побежало в разные стороны по полу, я плотно прикрыл дверь и поспешил к воротам. Электричка на Ленинград должна была быть через 20 минут...

Уже стоя на перроне, я увидел первые густые клубы черного дыма, поднимающиеся в поселке. Электричка, как всегда опоздала, поэтому немногочисленные пассажиры моего вагона с интересом разглядывали в окна подъезжавшую к поселку пожарную машину.

13

Первого апреля в субботу, каникулы закончились, и я снова пошел в школу. Начиналась последняя 'весенняя' четверть. Начинался ровно 40-ой день моего 'второго детства'.

- Сороковой день... Если ТАМ я умер, то сегодня знакомые и сотрудники выпьют за упокой моей души. Или не выпьют... поскольку, в большинстве своем, еще не родились! - развлекаясь такими мыслями, я нехотя пёрся в школу по раскисшему снегу. Если за городом еще была зима, то в Ленинграде, уже с утра, градусник показывал почти +2*.

Идти в школу совершенно не хотелось. Проблемы накапливались, как снежный ком и путей их решения видно не было. Все-таки времена слишком разные, и то что в 2015 в РФ не может быть проблемой в принципе, то в 1978 в СССР, практически, не имело путей решения. А мой возраст лишь усугублял безнадежность ситуации.

В районе камер автоматического хранения багажа каждого вокзала, большущими буквами было написано, что длительность хранения багажа 5 суток. Вокзалов в городе пять: Московский, Балтийский, Ладожский, Финляндский и Витебский. 'Закладок' у меня семь, на Финляндском и Московском по две. Московский самый многолюдный, а с Финляндского я ездил в Репино. Вот и придется теперь каждые четыре дня, ездить на пять вокзалов, открывать и заново оплачивать камеры хранения. Как быстро я на вокзалах примелькаюсь, вопрос чисто риторический. Поскольку, очень быстро...

И имея такие деньжищи, я не могу снять ни квартиру, ни гараж, ни дачу. Поскольку ребенку просто никто ничего не сдаст. А увидев довольно большие деньги, ещё и в милицию постараются отвести. Да и хранение ТАКОГО 'груза', на съемной территории ничем хорошим закончится не может.

Сейчас вопрос хранения 'моих сокровищ' самый первоочередной и самый острый. Когда я отправлялся в Репино я ожидал, как и было написано в заметке, 'пачки купюр по 25, 50 и 100 рублей... на общую сумма 250.000 рублей'. Это, если распределить купюры пропорционально, примерно 50-60 пачек по 100 купюр. То есть такой объем денег легко бы помещался в одну спортивную сумку и, как-нибудь, с трудом, но я бы ее спрятал дома или еще где... А на деле оказалось одних денег свыше полутора миллионов, на две 'ездки' примерно по пятнадцать килограмм. Драгоценностей оказалось килограмм на двадцать пять. Из тяжелого, обитого железом ящика, я их переложил в две сумки, а сам ящик отнес подальше от железнодорожной платформы и выкинул на какой-то свалке разного железного хлама. Шесть пистолетов и автомат с магазинами весили ещё одинадцать килограмм, патроны - семнадцать и золотые монеты еще около 10 килограмм.