Проект: Клон Гитлера

Оглавление

Пока хозяйка где-то на втором этаже хлопотала с их обустройством, Максим с любопытством осматривался. Главное ощущение от внутренней обстановки этого дома можно было выразить словосочетанием «дорого и практично». Боря тоже по-своему оценил основательность, с которой всё тут было устроено:

— Не Рублёво-Успенское шоссе, конечно, но так ничего себе фазенда. Главное, как я понял, винный погреб и хранилище для продуктов — всё под задом. Как думаешь, Припрыжкин, надолго мы здесь застряли?

— Не переживай, Борюсик, ты же сам говоришь, что продуктовый склад у тебя под задом, значит, похудеть тебе не грозит.

— Не пищей единой, как говориться, жив человек… — задумчиво проговорил Борис, внимательно рассматривая уснувшую на огромном диване их миниатюрную спутницу.

— Даже не думай об этом — прочитав во взгляде босса все его похотливые мысли, веско предупредил Макс. — Как-нибудь потерпишь до Москвы, а там тебе окажут первую сексуальную помощь.

На ужин Сашу будить не стали, и это было даже к лучшему. Хозяйка не скрывала своего крайнего скептицизма относительно их ближайшего будущего:

— Если станет известно, что ваши погибшие товарищи приехали не одни, то шансов у вас немного. Из этих мест трудно выбраться. Все дороги контролируют местные преступные доны, а они в сговоре с руководством колонии. Да и в Буэнос-Айресе вы тоже не будете в безопасности.

— Но послушайте, неужели нас убьют только за то, что мы оказались рядом с каким-то запретным местом?! — воскликнул Максим. — Мы же ничего не успели увидеть, тем более снять. В конце концов, эти люди могут забрать нашу аппаратуру, съёмочные кассеты.

Борис, как человек хорошо знающий нравы преступного мира, не питал иллюзий. Он перестал энергично работать челюстями и мрачно молчал.

— Постойте, но вы сказали «если станет известно» — Прыгунов вдруг вспомнил начало фразы хозяйки дома и уцепился за эти слова, как за последнюю надежду. — То есть, каким-то образом о нас могут и не узнать?

— Такое может быть — подтвердила дама. — Я замечаю, что в последнее время служба безопасности «Ковчега» заметно обленилась. Когда ею руководили люди из аппарата Мюллера, там царил железный порядок, как в Гестапо. Но новым боссам СБ уже не хватает настоящей немецкой полицейской выучки. Когда примерно год назад неподалёку от периметра безопасности в лесу убили журналиста, то, насколько я знаю, его только обыскали и там же в лесу закопали. А потом выяснилось, что в нескольких километрах от того места на дороге в машине парня ждала какая-то девушка. О ней узнали только тогда, когда глупышка обратилась за помощью в местную жандармерию. Нашим идиотам пришлось приложить максимум старания, чтобы всё подчистить.

Максима поразило то, с каким искренним негодованием были сказаны эти слова. И потом слово «наши», применённое к головорезам из охраны этого таинственного «Ковчега» наводило на нехорошие подозрения. Создавалось впечатление, что дама имеет личный повод быть недовольной системой безопасности вокруг этого загадочного объекта. Но почему она тогда спасает их? И спасает ли? Уж слишком теперь подозрительно выглядела вся история их приезда в этот одиноко стоящий в лесу дом. Не в ловушку ли их заманили? Прыгунов напряжённо ждал, когда хозяйка дома прервёт спектакль. В его голове прокручивались варианты развития событий, и все они были один страшней другого. «Интересно, как принято убивать в этой стране: перерезать горло мачете, нашпиговывать тело врага отравленными дротиками, дробить черепа огромной дубиной, или же нас просто пристрелят притаившиеся в одной из соседних комнат чистильщики?». Словно угадав ход его мысли, женщина, наконец, открыла им свои карты:

— Я не стала бы рисковать своим положением и спасать вас, если бы вы не были из России. Не сочтите мою прямоту за грубость, но у меня на вас виды. Если мы договоримся, то вы не только вернётесь домой, но и сможете закончить дело, ради которого вы здесь появились. Ведь насколько я понимаю, вас привёл сюда тот несчастный инженер, каким-то непонятным образом уцелевший в разбившемся автобусе. Я его сразу узнала на заправочной станции по славянскому профилю и испуганным глазам забитой собаки, и всё поняла…

Глава 5 Восходящая звезда советской науки

Когда Софья подросла, Шорт оплатил её учёбу на медицинском факультете Московского университета. К тому времени его родной сын уже три года как лежал в могиле, и Георг надеялся оставить дело на приёмную дочь. Но потом случилась революция, гражданская война и как следствие этих событий крах преуспевающего похоронного дома «Шорт и дочь».

С 1924 года Софья Шорт (после смерти Георга Шорта в 1919 году она официально приняла его фамилию) устроилась работать на должность лаборантки в Институт химии. Её научным руководителем стал профессор Борис Ильич Збарский. Именно Збарский бескомпромиссно заявил наркому Красину, что считает его предложение о глубокой заморозке тела Ленина абсурдной затеей, так как процесс разложения трупа будет идти и при низких температурах. Амбициозный Красин пытался активно возражать и даже нарисовал своему оппоненту схему саркофага с двойными стёклами, пригодного, по его мнению, для «отличного консервирования тела». Правда, после того, как Дзержинский предупредил всех ответственных за спасение тела Ильича товарищей, что в случае неудачи, степень вины каждого будет определяться персонально, и к главным ответчикам будут применены самые радикальные меры наказания, Красин уже не пытался с прежним энтузиазмом проталкивать в ЦК своё предложение о глубокой заморозке.