Объемный взрыв

Оглавление

Ему снова послышались голоса.

Но теперь это была не иллюзия.

Голоса были реальны, их было много. И все они принадлежали эхайнам.

Мичман припал ухом к полу шахты.

Можно было разобрать отдельные слова, обрывки фраз. И выделить одну общую тональность чужого разговора.

Нет, это был не келументари. Увы, увы…

Эршогоннары. Числом не менее дюжины.

Очень злые.

Дивиться тут было нечему: как утверждал сержант Аунгу, эршогоннары всегда злые – жизнь у них такая.

А у кого она другая?..

13. Доктор Сатнунк выражает недовольство

Доктор Сатнунк имел среди эхайнов сомнительную репутацию тихони и флегматика. Трудно было представить обстоятельства, способные вывести его из равновесия. Наверное, это была наиболее выигрышная позиция для ученого в недружественном солдафонском окружении. Если одни, вроде капрала Даринуэрна, относились к нему с подчеркнутым уважением, то другие, не исключая и самого капитана Ктелларна, долго испытывали фортификацию его характера на прочность. В большинстве случаев доктор Сатнунк просто пропускал мелкие уколы мимо ушей, не возвышая голоса и не меняя бестревожного выражения лица. Когда подначки выходили за рамки допустимого, все тем же ровным голосом он предлагал насмешнику по возвращении в метрополию встретиться на Суде справедливости и силы при том условии, что вместо себя выставит бойца из числа своих курсантов, что никакими статутами не возбранялось. Оставалось до конца не ясным, шутит ли доктор или вполне серьезен, однако же известно было, что до участия в проекте «Стойбище» он преподавал основы перманентного выживания во враждебной биологической среде отпетым головорезам из сил специального назначения в составе Бюро планетарной безопасности. Когда Суды были обещаны практически всем служивым эхайнам, кроме все того же капрала Даринуэрна, зубоскальство от безысходности сошло на нет, хотя подобающего уважения странноватый грамотей, цацкавшийся с этелекхами, как с родными детьми, так и не снискал.

Вот и сейчас, с непременно постным лицом и ледяными интонациями, доктор Сатнунк пенял капитану Ктелларну, как шкодливому салажонку.

– Вы с ума сошли, капитан, – говорил он неприятно спокойным голосом, который и статую мог бы вывести из терпения. – Что там у вас творится?

– Выбирайте выражения, доктор, – скрежетал капитан Ктелларн, которому никогда не нравилось сознавать себя мальчиком для битья. – Я не в том настроении, чтобы спускать кому бы то ни было неуважительное отношение к своим чину и должности.

– Придумайте что-нибудь новое, – иронично парировал доктор. – Какая еще должность? Кого тревожат ваши обиды? Вернемся в Эхайнетт, не вздумайте уклоняться от Суда справедливости и силы, а я уж подберу себе достойного защитника из курсантов, он закопает вас живьем… Опять потрясали хоксагом? Я попрошу, чтобы его засунули вам туда, куда обыкновенно не суют ничего пристойного, перректально… Де Врисс болен, болен тяжело и болен по вашей вине. Вы должны это понимать, вы не производите впечатления законченного идиота. Хотя симптомы умственной субнормальности налицо… Его не то что хоксагом – косым взглядом можно отправить в Воинские чертоги Стихий.

– У этелекхов нет Воинских чертогов! – огрызался капитан Ктелларн. – И я тут ни при чем. Это он держал меня под прицелом моего же скерна, а потом ни с того ни с сего открыл по мне огонь на поражение.

– Полагаю, он не отстрелил вам ничего существенного, что воспрепятствовало бы вам и далее отправлять свои обязанности с тем же служебным рвением? – измывался доктор Сатнунк.

– Ничего такого, что доставило бы вам удовольствие! – клокотал вулканом капитан Ктелларн. – Залп пришелся туда, где предполагалась моя голова…

Он замолчал, понимая, что подставился, однако уже было поздно.

– … но, судя по всему, обнаружена не была, – язвительно уточнил доктор Сатнунк. – Наверное, все случилось после того, как вы решили вернуть себе утраченное оружие?

– У меня была такая мысль, – свирепо ответил капитан. – Но пока я прикидывал, как бы получше воплотить ее в реальность, эта тварь вырубилась сама.

– Не называйте людей тварями, – безапелляционно потребовал доктор Сатнунк. – У меня нет желания в тысячный раз объяснять, почему этого не следует делать, вы все равно сделаете вид, что не понимаете… В каком он состоянии в данный момент?

– В горизонтальном, – прошипел капитан Ктелларн.

Толку от него было, как от камня нежности, и доктор Сатнунк не без досады принужден был отвлечься от захватывающих лабораторных исследований.

– Я сейчас прибуду, – сухо известил он. – И если выяснится, что вы лично послужили причиной его обморока, обо всем будет доложено руководству проекта.

– Уже трепещу, – проворчал капитан и отбился.

– О чем это вы хотели бы доложить руководству, янрирр доктор? – с величайшим интересом спросил совершенно незнакомый эхайн в старательно мимикрирующем под обивку стен скафандре облегченного типа, давненько уже отиравшийся на пороге лаборатории.

14. Каптор Аганнахихх делает карьеру

На штурм-крейсере «Черная Звезда Кетлагг» вовсю кипел ремонт. Работами лично руководил капитан-торпедир Аганнахихх. Худой, сутулый, ни при каких поворотах событий не избавлявшийся от пенсне на крючковатом носу, он походил скорее на школьного учителя из зачуханного периферийного поселка, нежели на эршогоннара, грозу Вселенной. Ко всем его странностям, он предпочитал во все дела влезать сам, а не препоручать помощникам. Под его руководством навигаторы совсем разболтались и только что гнячку не курили на главном посту. Но фиговничать невозбранно они могли лишь до боевой тревоги. Как только затевалась стрельба, каптор Аганнахихх становился невыносим. Куда-то улетучивалась в единый миг терпимость к нарушениям уставов и мелким раздолбайствам. На их место заступали собранность, мастерство, точность. Если что-то шло не так, как полагалось, он шипел, брызгал слюной и хватался за именной скерн. Возможно, потому команда «Черной звезды» и слыла одной из лучших, что никому там не хотелось слышать и видеть своего каптора в столь оскорбляющем чувства Десяти Стихий (буде у них имелись какие-то чувства) образе.