Любовь срывает маски

Оглавление

118

— Когда ты вернешься, Уильям Крэшоу, то обнаружишь меня здесь. Я буду ждать тебя.

— Чтобы стать моей женой?

Она серьезно посмотрела на него, но затем уголки ее губ чуть дрогнули.

— Чтобы стать для тебя тем, кем бы ты хотел, чтобы я стала.

Он засмеялся.

— Что-то я очень в этом сомневаюсь, ведь ты никогда не была слишком покладистой. Поэтому я и не жду, что ты изменишься только оттого, что я подарил тебе свое сердце.

Однако ее этот смех ничуть не позабавил.

— Это хорошо, что ты так настроен. Так как я намерена на все эти долгие годы стать тебе не слишком-то сговорчивой женой.

Он усмехнулся.

— Я с огромным нетерпением буду ждать этого, — пробормотал он, привлекая ее к себе. Горячий поцелуй послужил подтверждением его слов.

Она тоже ждет этого, подумала Тамара, крепче прижимаясь к нему. С огромным нетерпением.

20

Лошадь Мэриан аккуратно обошла большую яму на дороге, но тут же оступилась на выбоине, вытряхнув при этом из девушки остатки сна. Сквозь прорези в маске Мэриан в тревоге огляделась в поисках Гаретта и успокоилась, лишь когда увидела его впереди, чуть правее от себя.

На этот раз она с благодарностью подумала о надоевшей ей еще совсем недавно маске и тяжелом плаще. Для того чтобы вновь облачиться в этот маскарадный костюм, существовало, по крайней мере, две причины: маска и плащ спасали ее от холодного пронизывающего осеннего ветра и оберегали от взглядов мужчин. Всех без исключения мужчин, в том числе и Гаретта. В то же время она могла беспрепятственно наблюдать за ним, не боясь, что он прочтет отражающиеся на ее лице чувства.

К ее немалому удивлению, идея надеть маску принадлежала Гаретту. Сама же Мэриан не знала, как ей относиться к его явному нежеланию, чтобы ее кто-нибудь узнал по пути в Лондон. Говорило ли это о его намерении не выдавать ее? Ей оставалось только надеяться.

Сейчас она ни в чем уже не была уверена, даже в его чувствах. За весь день пути он сказал ей всего несколько слов. Все утро он занимался сборами, гоняя слуг. Он отправил гонца с наказом подготовить его лондонский дом к их приезду. Наблюдая за всеми приготовлениями, Мэриан сделала вывод, что Гаретт намерен надолго остановиться в Лондоне. Но хорошо ли это для нее или плохо, она так и не смогла решить.

Сразу после полудня они покинули Фолкхэм-хауз. Несмотря на то что они ехали медленно, Гаретт, погруженный в глубокое раздумье, почти не обращал внимания на девушку, чем глубоко ранил ее чувства. Ей даже показалось, что маска не только скрыла ее лицо, но и отгородила их друг от друга непреодолимой стеной. За исключением нескольких редких мгновений, он почти не смотрел в ее сторону. Однако, видя выражение его лица в эти минуты, Мэриан почти радовалась, что он избегает с ней разговаривать. Она видела боль, отчаяние, гнев, твердую решимость и что-то еще, что она не могла распознать. Жалость? Но нет, у нее не было повода думать, что Гаретт жалеет ее. Она вообще сомневалась, что он испытывал к ней сейчас хоть какие-нибудь добрые чувства.

Уильям окликнул Гаретта, прервав тем самым ее горькие размышления. Гаретт и Мэриан разом обернулись к нему. Уильям ехал сзади, управляя дорожной каретой, груженной сундуками.

— Быть может, нам лучше остановиться в Мэйвуде, милорд? — спросил Уильям, увидев, что привлек их внимание. — Смеркается. Скоро станет совсем темно. Непохоже, что мы успеем добраться до какого-нибудь более подходящего города на этой лондонской дороге.

— Я намерен ехать прямо в Лондон. До него осталось всего несколько часов пути, — бесстрастно ответил Гаретт, вновь отворачиваясь и трогая поводья.

Во время разговора Мэриан хранила молчание, хотя ее сердце в эти минуты готово было разорваться от боли и отчаяния. Совсем скоро ей предстоит узнать, что приготовил для нее Гаретт. Весь вопрос был только в том, хватит ли у нее сил пережить это знание.

— Прошу простить меня, милорд, — продолжал настаивать Уильям, — но сейчас на дорогах ночью стало небезопасно. Много бродяг и разбойников. К тому же с нами юная леди.

Гаретт, нахмурившись, продолжал молчать, но было видно, как заиграли желваки на его скулах. Возможно, подумала Мэриан, он вспомнил об их последнем путешествии по ночной дороге.

Нимало не смущенный молчанием хозяина, Уильям гнул свое:

— Наверное, миледи было бы неплохо отдохнуть и немного поесть перед тем, как мы доберемся до Лондона. Ведь наш приезд скорее всего вызовет жуткий переполох в доме, и отдохнуть придется не скоро.

Гаретт бросил на Мэриан пронзительный взгляд, такой холодный и отчужденный, что девушка поежилась, словно от ледяного ветра.

— Вы действительно предпочитаете остановиться где-нибудь на этот вечер?

Мэриан лишь молча кивнула, боясь, что дрожащий голос выдаст ее и Гаретт поймет, как больно ее ранит его холодность.

— Что ж, тогда мы остановимся здесь на ночь, — резко бросил он и повернулся, чтобы отдать Уильяму распоряжения. От Мэриан не укрылось, с каким облегчением воспринял верный Уилл это решение. Да и сама она почувствовала себя немного лучше, перестав наконец судорожно сжимать в руках поводья. По крайней мере, он считается с ее желаниями, хотя вопрос его прозвучал едва ли не грубо.

Полчаса спустя они въезжали в Мэйвуд, чтобы переночевать в гостинице «Черный лебедь», которую Уильям, по его словам, хорошо знал. Не успели они остановиться, как им навстречу выбежали слуги, подхватывая поводья и помогая спешиться.

Мэриан в каком-то оцепенении наблюдала за всей этой суетой и невольно вспоминала их последний приезд с Гареттом в гостиницу. Тогда он тоже кипел от ярости, но не был таким холодным и чужим, как сейчас. Да, сейчас он, как и тогда, проявлял внимание, но только теперь оно было абсолютно бездушным. Что же случилось с ее заботливым, отважным защитником, которого она знала еще так недавно? Неужели он смог за эти несколько часов забыть все, что было между ними, и отдалиться настолько, что его уже не волновало, что уготовил для нее завтрашний день?