Любовь срывает маски

Оглавление

130

— Так сколько? — грозно повторил свой вопрос разгневанный отец.

— Достаточно для того, чтобы узнать ее, — коротко ответил он.

Но и этого было достаточно, чтобы сэр Генри утвердился в своих наихудших подозрениях. Его руки сами собой сжались в кулаки.

— Так, значит, она была пленницей в вашем доме все эти долгие недели? — угрожающе продолжал допытываться он.

— Нет. Я узнал, кто она такая, совсем недавно. — По крайней мере в этом утверждении каждое слово было правдой. Хотя в этом контексте явно вводило в заблуждение.

Лицо сэра Генри несколько разгладилось.

— С ней все это время была ее тетя, — поторопился добавить Гаретт, надеясь этим успокоить старика.

Сэр Генри все еще колебался, верить ли ему полностью Гаретту или нет.

— Если только вы каким-либо образом обидели ее или… или…

— Она вполне счастлива и прекрасно себя чувствует, уверяю вас.

Сэр Генри фыркнул.

— Это мы еще посмотрим. И если только я обнаружу, что вы скомпрометировали ее, то немедленно потребую у вас удовлетворения!

Внезапно Гаретт возмутился, что с ним обращаются как с зеленым юнцом. В его груди начал закипать гнев. Он шагнул к сэру Генри, расправив плечи и гордо вскинув голову.

— Я люблю вашу дочь, сэр. И клянусь честью, я сам не желаю, чтобы она страдала по какой бы то ни было причине.

Какое-то время сэр Генри, видимо, взвешивал сказанное. Затем он кивнул:

— Что ж, допустим. Есть ли у вас какой-либо план уберечь ее от ареста за преступление, к которому она не имеет никакого отношения?

Гаретт едва не вздохнул с облегчением, обрадованный, что столь трудный для него допрос об отношениях с Миной наконец закончился.

— Нет, — поспешил он ответить. — Пока нет. Мы должны найти истинных виновников покушения и узнать, каким образом им удалось подстроить так, что вся вина легла на вас. Мина предположила, что это мог сделать мой дядя, чтобы вновь вернуть себе Фолкхэм-хауз.

— Что ж, это возможно, — произнес задумчиво сэр Генри, отвлекшись наконец от опасной для Гаретта темы и всерьез задумываясь над тем, как восстановить свое доброе имя и снять с себя ложное обвинение. — Сэр Питни продавал поместье за гроши, потому что остро нуждался в тот момент в деньгах. Позже, когда я уже приобрел его и поселился там с семьей, он, очевидно, решил свои денежные затруднения и захотел выкупить его обратно. Однако я не собирался продавать ему Фолкхэм-хауз.

— И тогда, возможно, он решил убрать вас с дороги, обвинив в предательстве и измене.

Сэр Генри медленно прошелся по камере, заложив руки за спину.

— Это как раз в его стиле. Когда он пытался заставить меня продать ему поместье, то распустил грязные сплетни о моей жене и дочери, надеясь таким образом испортить мои отношения с соседями.

Все это Мина уже ему говорила. С горьким чувством раскаяния Гаретт вдруг понял, что означали те странные слова солдата о Питни и Мэриан, так насторожившие его в свое время. И как он мог полагать, что Мина могла быть хоть как-то связана с его гнусным дядюшкой? Неудивительно, что поначалу она не хотела ему доверять.

Но он непременно загладит свою вину перед ней и добьется ее доверия. Он найдет того негодяя, который стоит за покушением на короля, и не важно, сколько времени и сил на это потребуется. И тогда остаток жизни он полностью посвятит своей возлюбленной.

Подумав еще немного, он спросил:

— Если мы предположим, что Питни Тарле и впрямь стоит за этим преступлением, то давайте подумаем, каким образом все это было проделано. Что нам известно о самих лекарствах? Как я знаю, вы утверждаете, что с того самого момента, когда получили их из рук Мины, они постоянно находились при вас. Но тогда каким образом яд мог попасть в них?

Сэр Генри покачал головой.

— Этого я не могу сказать. Все бесконечные часы, которые я провел здесь, я раздумывал над этим. Насколько я могу доверять своей памяти, эти порошки все время были при мне.

— Вы держите лекарства в пузырьках?

— Нет. Я страшно неуклюж. Я разбил несчетное множество склянок за свою жизнь, поэтому считаю более целесообразным держать все свои препараты в специальных мешочках, что-то вроде кисета.

Гаретт некоторое время обдумывал это заявление.

— И вы уверены, что мешочки с порошками находились при вас все это время?

— Могу в этом поклясться. Каждый раз, когда я должен был отправляться ко двору, Мина вставала рано, чтобы приготовить необходимые лекарства, и наполняла два или три пустых мешочка. Затем я завязывал их в свой пояс, где они и находились все то время, пока я был в пути, и позже, до того момента, когда надо было их использовать.

Два слова вызвали в душе Гаретта смутное ощущение тревоги. Пустые мешочки. Неожиданно в его памяти вспыхнула яркая картинка, короткая сценка из детства, как однажды он зло подшутил над своим дядей, которого терпеть не мог уже тогда. Однажды вечером, во время обеда, он натер изнутри мылом дядину кружку для эля. После того как эль был разлит и сэр Питни отпил большой глоток, его едва не хватил удар от этого отвратительного вкуса. Потом Гаретту пришлось просить прощения у дяди, настоявшего на том, чтобы мальчик получил суровое наказание за свою злую шутку. Но с тех пор дядя очень хорошо усвоил одну вещь: отнюдь не значит, что кружка пуста, если она выглядит таковой. И он всегда тщательно проверял пустую посуду.

Внезапно у Гаретта пересохло во рту, и он устремил пронзительный взгляд на продолжающего расхаживать по камере сэра Генри.

— А что кисеты, которые вы использовали? Они были какие-то специальные или обычные? Вы покупали их или же их изготовили в вашем доме?