Любовь срывает маски

Оглавление

А он, казалось, не заметил ее движения, только придвинулся ближе, все еще закрывая ей выход.

— Я прошу у вас прощения за те неудобства, которые мог доставить вам своим обманом. Но можете ли вы винить человека, стремящегося всего лишь найти женщину, спасшую ему жизнь, чтобы снова предложить ей некоторого рода вознаграждение? — Поскольку Мэриан продолжала хранить молчание и стояла, чуть отвернув от него голову, Фолкхэм закончил уже более мягким тоном: — Если вы желаете, то можете добавить мои последние, несколько… э-э… необдуманные действия к моему долгу. И поверьте, я горю желанием рассчитаться с вами за этот долг.

Слова графа несколько успокоили ее. Правда, сердце все еще отчаянно колотилось от пережитого ею ужаса, когда она решила из слов Уильяма, что ее обвиняют в плохом лечении. Сначала она едва сдержалась, чтобы не наговорить обидных, оскорбительных слов в его адрес, ей хотелось высказать ему все, что она думала о его поступке, заставить его страдать так же, как она сама страдала по его вине, однако она не осмелилась. А теперь гнев прошел, и к ней вернулась обычная для нее осмотрительность. К чему было злить графа, которому ничего не стоило отдать приказ о ее аресте. Лучше уж держать свои колкости при себе.

— Можете считать, что вы заплатили все свои долги. Видеть вас в добром здравии и знать, что мои лекарства облегчили вам боль, — этого для меня уже вполне достаточно, чтобы чувствовать себя вознагражденной, — ответила она почти спокойно, тщетно пытаясь удержаться от язвительных ноток в голосе. — А теперь мне лучше уйти, прежде чем моя тетя не начала беспокоиться обо мне.

Девушка гордо выпрямилась и, обойдя графа, направилась было к двери, но в этот момент он схватил ее за руку.

— Вы не можете так просто от меня уйти, не позволив мне полностью вернуть вам долг, — убежденно сказал он.

Мэриан застыла, все ее тело напряглось, сердце вновь отчаянно заколотилось. Граф стоял так близко, что она могла видеть странные золотистые искорки в его блестящих глазах. И тут страх горячей волной вновь затопил девушку, когда она увидела, с каким горячим интересом он рассматривает ее маску.

— Пожалуйста… отпустите меня, — выдавила она из себя.

Что-то в ее дрожащем голосе, видимо, подействовало на него, так как он выпустил ее руку, но не двинулся с места, чтобы освободить ей путь.

Слова вырвались сами собой:

— Я не нуждаюсь ни в каком вознаграждении. То, что я сделала, я сделала бы для любого. — Она чуть перевела дух, сожалея всей душой, что не послушалась тети и не бежала отсюда как можно дальше. — Мы ведь уже обсуждали с вами вопрос о плате, поэтому сейчас нам больше не о чем говорить.

— Но я хочу предложить вам кое-что получше, чем монеты. Я слышал, что в Лондоне есть один врач, по имени Мильберн, который может лечить шрамы, оставленные оспой. Он заявляет, что убирает их полностью, так что кожа вновь становится гладкой и нежной, как у младенца. Я пошлю вас к нему. Это самое малое, что я могу сделать для женщины, которая спасла мою ногу, а может быть, и жизнь.

Мэриан подняла голову и в полном изумлении уставилась на графа. Так он серьезно говорит о тех шрамах, которые якобы уродуют ее лицо! О Боже! Этого она никак не могла предвидеть. Теперь ей уже не казалась такой уж спасительной идея насчет оспы, выдуманная Тамарой.

Затем ее глаза подозрительно сощурились. С какой целью он предлагает ей это? Конечно, она тоже слышала о Мильберне. Ее отец отзывался об этом человеке как о шарлатане, но некоторые его пациенты говорили, что он им очень помог. Мильберн был хорошо известен среди богатых и всегда брал со своих пациентов огромную плату. Мог ли Фолкхэм действительно иметь намерение отправить цыганку в Лондон к такому дорогому врачу, особенно понимая, что лечение Мильберна может обернуться не более чем мошенничеством? Поразительно, что он вообще мог додуматься до такого.

Или он все-таки мог? Мэриан внимательно вглядывалась в его лицо сквозь узкие прорези в маске, замечая, как его взгляд внимательно исследует ее руки и затем вновь возвращается к ее лицу, закрытому шелком. Не может ли его предложение быть просто хитрой уловкой, попыткой выяснить, что же все-таки скрывается под ее маской? Как, ради всего святого, может она отказаться, не вызвав новых подозрений?

— Я не желаю ехать в Лондон к этому врачу, — заявила Мэриан после минутного замешательства. Она смущенно опустила голову, пытаясь избежать его пытливого взгляда. — Я привыкла жить со своей… не совсем обычной внешностью. Если этот доктор не сможет помочь, мне будет только еще хуже, чем сейчас.

Она надеялась, что такой ответ вполне удовлетворит его. Напрасные надежды.

— Вначале вы проявили себя как весьма отважная женщина, — произнес граф, ни голосом, ни взглядом не выдавая своих истинных чувств. — Не думал, что вы можете оказаться такой трусихой и испугаетесь принять от меня вознаграждение за спасение моей жизни.

«Знал бы он!» — с отчаянием подумала Мэриан, стремясь только к одному — как можно быстрее ускользнуть отсюда. Она попыталась понять по лицу графа, действительно ли его предложение продиктовано желанием помочь ей, или же он просто пытается выведать у нее истинные причины, заставляющие ее закрывать лицо. Однако, к ее разочарованию, на его застывшем, непроницаемом лице ничего нельзя было прочитать.

— Я отнюдь не боюсь принять от вас вознаграждение, милорд, — в конце концов произнесла она, гордо подняв голову. — Просто я думаю, что усилия этого врача скорее всего окажутся тщетными. Однако я благодарю вас. Уверена, что намерения у вас были самые благородные.