Империя тысячи солнц. Том 2

• Предыдущая
• 27/409
• Следующая

Как освобождение от боли.

«Вот оно», – подумала Тат, поднимаясь на ноги. Она прошлась по клавишам, восстановив нормальную гравитацию и стерев все следы их пребывания.

Моррийон – как, возможно, и все бори на службе у должарианцев – поневоле живет жизнью своих хозяев, но наверняка позволяет себе легкие отклонения, будучи уверен, что его не поймают. Есть пути, которыми должарианцы брезгуют, – даже в компьютерной технике.

Тат бросилась к транстубу, забыв о сонливости.

* * *

ГЕЕННА

– Летит!

Хриплый крик часового словно током пронизал освещенный факелами двор. Солдаты и слуги бросились врассыпную. Напьер Ут-Комори, памятуя о своем достоинстве, не спеша укрылся за каменной колонной. Какой-то небольшой предмет пролетел по предрассветному небу над крепостной стеной и с мокрым шлепком плюхнулся в пыль.

Однако за этим ничего не последовало. Ни споротокса, ни яркой вспышки негасимки, ни даже роя кусалок. На орудийных платформах за парапетом послышался скрип разворачиваемых катапульт, визг тетив, и машины с грохотом разрядились.

– Прекратить огонь! – заорал сержант, и наступила тишина. Напьер так же неспешно спустился во двор, к упавшему снаряду. Обеспокоенные глаза следили за ним со стен; кто-то поплатится за то, что подпустил так близко войска Лондри Железной Королевы и ее сторонников.

Предводитель клана Комори поддел предмет одетой в броню ногой. Это была голова его легата, Урмана Лиссандира; черви уже кишели в пустых глазницах и ползали по рукояти сломанного меча из каменного дерева, торчащей изо рта.

«Зато мы сохранили его сталь, и преданность Лиссанда мне теперь обеспечена – по крайней мере за их ненависть к Железной Королеве можно поручиться».

Напьер скрестил руки на груди и посмотрел на небо, где первые лучи восходящего солнца горизонтально пронзали пыльный воздух над Домом Комори. Осада началась. Но если верить послу тазуроев, держаться им придется недолго.

Точно в ответ на эту пыль в ноздри Напьеру ударил запах протухшего жира. Он обернулся и увидел низенькую, скрюченную фигурку Арглебаргля. Утыканный перьями фетиш в его носу болтался перед оскаленными в улыбке гнилыми зубами. Ростом тазурой был всего в три четверти метра, но почти так же широк, и его засаленное одеяние не скрывало могучих мускулов и громадного, твердокаменного брюха.

Арглебаргль окинул взглядом высокого вождя Комори и голову, лежащую в пыли перед ним. Его ухмылка стала еще шире.

– Железная Королева шлет нам лакомый кусочек прямо к завтраку.

Желудок Напьера взбунтовался, но он любезно кивнул дикарю. Еще в самом начале их переговоров он сообразил, что тазурой любят подшучивать над обитателями Кляксы – даже имена у них шутовские. Они не называют чужим настоящих имен и выдумывают взамен клички позаковыристее. Чем выше дикарь по рангу, тем смешнее у него имя, и наивысший их восторг – заставить чужаков произносить это всерьез.

Но сейчас Арглебаргль, или как там его звали на самом деле, не совсем шутил: тазурой жили далеко за пределами Кляксы, в мелких кратерах, оставленных осколками Звездопада, где имелось достаточно микроэлементов для поддержания человеческой жизни, и они были каннибалами. Свои жертвы они варили в огромных чугунных котлах – символах своего богатства, и котлы эти никогда не опорожнялись. Напьеру не хотелось даже думать о том, каков может быть на вкус пятисотлетней давности суп из человечины. Неудивительно, что от тазуроев так воняет.

– Извини, мой высокий гость, – сказал Комори, – но боюсь, что мать Узмана воспротивится этому.

Арглебаргль заржал, окатив Напьера зловонным дыханием.

– Скажи старой суке, что я ей отдам половину мозгов.

Напьер с облегчением отвернулся, когда подбежала адъютант и отдала ему честь.

– Капитан Арбаш докладывает, что небольшой артиллерийский отряд противника отступает от перекрестка дорог. Он полагает, что у них есть потери. – Она смотрела то на тазуроя, то на своего капитана.

– Хорошо. – Напьер подтолкнул голову ногой к молодой женщине, на лбу которой виднелся кастовый знак стерильности. – Отдай это Лиссанд, матери Урмана, и скажи, что я разделяю ее горе и ее гнев.

Она, кивнув, осторожно взяла гниющую голову за волосы и пошла прочь, держа руку на отлете, оставляя за собой след из червей.

Арглебаргль пожал плечами с деланным разочарованием.

– Слишком давно не пробовал я изысканных блюд нашей кухни. – Ученое слово, блеснувшее в его речи подобно гаума-жемчужине в навозной куче, еще раз напомнило Напьеру, что нельзя недооценивать этого нелепого с виду дикаря – ум у него первоклассный, и он может говорить не хуже любого легата, если захочет. – Но ничего, – продолжал Арглебаргль. – Ночью вернулся один из моих нетопырей. Шлегманнигль с ордой будет здесь через два или три дня – и уж тогда мы свое возьмем. – Он махнул подбородком в сторону стены, через которую им перебросили голову Урмана. – Тазурои попируют на славу!

«И Кратер получит удар, от которого никогда не оправится. – Напьер посмотрел, как тазурои топает прочь, оглядывая укрепления. – И тебя тоже ждет сюрприз, мой засаленный дружок».

Мало того, ночью хирург радостно доложил ему, что изолятка опять беременна – и, похоже, снова двойней!

Ядовитые лучи Шайтана коснулись верхушки стены, и Напьер Ут-Комори, прищурившись, вздохнул полной грудью.

Победа будет на его стороне – он это чувствовал.

26

«САМЕДИ»

– Критическое время, – сказала Ласса почти неслышно из-за сирены, подтвердившей ее слова.

• Предыдущая
• 27/409
• Следующая