Отдел 15-К

Оглавление

— Герман, вызывай ты кого хочешь — Колька потянулся и потер ладонями щеки — Мне по барабану. Главное — завтра утром будь в форме. Я же не знаю — чего нам надо делать, с кем связываться… Елки — палки, я даже не знаю где мы будем ночевать!

— А это потому что ты ленив, не любопытен и инертен — назидательно произнес Герман — Почему у меня не спросил про это все еще в Москве? Почему дрых вместо инструктажа, а? Вот. А друга своего, напарника… Да что там — наставника — голословно невесть в чем обвиняешь!

Поезд затормозил и остановился.

— О — Герман показал Кольке часы, стрелки на них указывали на половину девятого — Я от этого каждый раз офигеваю. Чуть ли не единственный в России поезд, который отходит и прибывает по расписанию!

Выйдя на перрон Колька чуть не открыл рот, у него возникло впечатление, что он никуда и не отбывал. Перрон был тот самый, с которого они отправились в Петербург несколько часов назад.

— Не понял — пробормотал он и глянул на Германа.

— Ты чего? — оперативник проследил за взглядом приятеля и понимающе кивнул — Ты просто не в курсе. Ленинградский вокзал в Москве, и Московский тут, в Питере — они близнецы — братья. Такая задумка у создателей всего этого была, только не знаю, когда точно это сотворили — то ли еще при царе — батюшке, то ли уже при большевиках. Но в принципе — хорошая идея. Человек прибыл в другой город — а вокзал свой, родной. Все веселее.

В городе на Неве уже стемнело, становилось зябко. Колька, выйдя из здания вокзала почувствовал себя дискомфортно — чужой город, а у него в нем из имущества только куртка да пистолет. Нет, последнего для ряда личностей было бы достаточно, чтобы разнообразить свою жизнь и сделать ее ярче, но это было не про него.

Поежившись, парень печально вздохнул. Помимо всего прочего, он еще хотел есть.

— Ленинград мой, милый брат мой! — проорал, стоя на ступенях вокзала Герман, который в отличии от напарника, явно ощущал себя в своей тарелке — Я снова вернулся в простор между небом и Невой!

Рядом засмеялись две женщины средних лет, проходившие мимо.

— Ну что, мой преданный друг — Герман хлопнул напарника по плечу — Нас ждет прославленный Лиговский проспект, именно там мы и будем жить.

— А это далеко? — устало спросил у него Колька.

— Нет — Герман мотнул головой вправо — Вон там он и начинается. Лиговский — рядом.

— А отель? — уточнил Колька, уже изучивший своего наставника.

— Отель — тот задумчиво глянул в звездное небо — Отель не очень. Ты понимаешь, Лиговский — он очень, очень длинный. Сначала надо идти до Обводного, потом — от Обводного…

— А если машину поймать? — предложил Колька — Тогда — не надо идти. Можно — ехать.

— На машине — по Петербургу? — возмутился Герман — Чур тебя, чур. Я понимаю — проскакать по этим камням на лошадке, но на машине? Фу! Как не стыдно!

— И что тогда? — мученически вздохнул Колька — Отвергая — предлагай.

— Вот что, Николя — Герман обаятельно, как он это умел делать, улыбнулся — А не зайти ли нам на улицу Марата, это тут рядом? Там — и тепло, и светло, и еда есть. А еще там живет моя приятельница, истинная петербурженка, и у нее наверняка есть подруги. Посидим, чаю попьем, Мандельштама почитаем…

— Герман, я же сказал — да пожалуйста! — Колька вложил в голос весь талант убеждения, отмеренный ему богом — Иди ты себе куда надо, только утром появись. И дай мне адрес гостиницы, я сам туда доберусь как‑нибудь. На лошадке, на машинке, пешком — как скажешь.

— Не коллективный ты человек, Колюня — сплюнул Герман, и достал сигареты — И дикий. Мандельштама не любишь. Пошли уже, домосед.

Колька много читал о красотах этого города, но, если честно, то в темноте их особо видно не было. Та же световая реклама, что и в Москве, машины снуют туда — сюда, люди домой торопятся — все одинаково. Разве только что чуть потемнее на улицах было, особенно это стало заметно после того, как напарники пересекли небольшой мост, который Герман и назвал 'Обводным каналом'.

— Вот мы с тобой здесь сейчас запросто гуляем, ничего не боимся — разглагольствовал он, пока Колька ежился под своей курточкой — климат в Питере и впрямь был посуровее, чем в столице — А ведь это самые бандитские места были еще не так давно, всего‑то менее века назад. Куда там нашей Марьиной Роще или Хитровке до Лиговки. Тут такое было — что ты!

Кольке же не было дела до славного прошлого этого проспекта совершенно — он хотел есть. Достопримечательности хороши, когда тепло, светло и в животе не урчит.

Герман остановился и повертел головой -

— О, вот она — оживился он и потыкал пальцем в вывеску 'Хачапурная' на противоположной стороне улицы — Ты как насчет хачапура? Я бы сейчас аджарский съел, ну, тот который лодочка с яйцом, и еще форель с картошкой, она тут очень неплохая была, помнится. И пива бы выпил.

— Еда — сглотнул Колька. Он с печалью прошел уже мимо десятка 'Пирожковых' и 'Блинных', потихоньку начиная ненавидеть Германа, который знай пер вперед, как танк.

— Еда — подтвердил тот, и плюнув на правила дорожного движения, начал переходить дорогу, впрочем — достаточно пустынную в этот час — Просто у тебя уже так брюхо гукает, что мне перед прохожими неудобно становится. Да, ты как — майонез уважаешь?

— Я все ем — буркнул Колька.

— Ты понимаешь, в Питере его бахают во все подряд — объяснял Герман — И в мясо, и в овощи, и в горячие бутерброды, и в суп…

— Я тебя сейчас убью — пообещал другу Колька — Если не замолчишь!

— Нервные все стали — пожаловался Герман какому‑то прохожему, и открыл дверь в 'Хачапурную' — Слова им не скажи!