Редкая профессия

Оглавление

— Хорош концерт, — пробормотал Роман, — выходит, эти штучки друг друга ухлопали.

— Меня такой конец игры вполне устраивает, — сказал Геннадий. — Какая мы для них добыча? Три козявки и две жестянки. Когда на горизонте тысячи сверкающих машин, как тут не дать по ним пару залпов? Какой же боевой кибернетический самолет устоит против этого?

— Да, но они же уничтожили сами себя! — сказал Алексей.

— Видимо, не сработала система «свой-чужой», — высказал предположение Роман. — Приняли своих за врагов. Хотя… как такое могло произойти?

— Могло! На этой планетке, я полагаю, еще и не такая глупость бывала, — сказал Геннадий. — Это подтверждает наши догадки о том, что мы столкнулись с очень древними сооружениями.

Геннадий посмотрел на пирамиду, затем перевел взгляд на лежащего в двух сотнях метров грузового робота и невесело хмыкнул.

— Рано мы радовались. Роботов-то наших они искрошили мимоходом.

— Да, — подтвердил Алексей, оборачиваясь назад. — Разнесли этак между делом вдребезги. И, кстати, вездеход тоже.

Все обернулись.

На месте вездехода догорала искореженная груда пластика и металла. У астронавтов, еще полчаса назад уютно сидевших в его кабине, вырвался горестный вздох.

Роман схватился за свой шлем двумя руками:

— Все мои инструменты, образцы, приборы!

— Нашел о чем жалеть! — Геннадий повернулся к Алексею. — Продукты укладывал? У нас в рюкзаках за плечами что-нибудь лежит?

Алексей смутился:

— Самое необходимое. На сутки, не больше.

— Да, печально. Что ж, потерпим. Единственное, что остается, — бежать к пирамиде. От зноя можно укрыться где-нибудь в ее тени. А там… — Геннадий махнул рукой. — Думаю, Виктор уже поднял тревогу. Постараемся отключить автоматику и будем ждать помощи. Левушкин что-нибудь придумает, вытащит нас из этого пекла. Главное, держаться. А теперь — вперед. — И штурман, проваливаясь по щиколотку в песок, зашагал к пирамиде.

5

У подножья пирамиды, как и везде на этой странной планете, царило запустение. Завывал ветер в древних стенах, перекатывался песок, вдали, у горизонта, все еще догорали остатки машин.

Впереди, где-то над головами астронавтов, чернело овальное отверстие входа в пирамиду.

По выщербленным, занесенным песком ступеням добраться до этого входа было не очень сложно, но Геннадий еще раз придирчиво осмотрел в бинокль каждую ступеньку каменной лестницы, проверил исправность излучателей и лишь потом сказал:

— Всем троим нам внутри делать нечего! Что там — неизвестно. Со мной пойдет Роман, а ты, Алексей, займи позицию у входа. Я уверен, Виктор уже сообщил на корабль о потере связи с вездеходом. Вероятно, там подняли тревогу и ищут нас с орбиты. Твоя задача сигналами предупредить Виктора об опасности, а мы постараемся разрушить или блокировать автоматику пирамиды.

Алексей быстро сообразил, что его, как в свое время и Виктора, оттирают в сторону. Штурман с планетологом львиную долю трудностей и опасности стремятся взять на себя. Хотя поведение руководителей было вполне обоснованно, Алексея подобная опека задела.

— Я не могу оставить вас! — попытался он протестовать. — Подумайте, как я себя буду чувствовать, если там с вами что-нибудь случится!

— Чувствовать будешь прекрасно, будешь чувствовать, что выполнил приказ! — отрезал Геннадий. — Тебе поручают прикрывать нас, дежурить у входа. Запомни! Какие бы звуки из пирамиды ни доносились, свой пост не покидай до нашего возвращения или до подхода катера. Ясно?

— Вполне! — вздохнул Алексей, провожая взглядом друзей, уходивших в черный провал пирамиды.

Геннадий подобрал кусок известняка и сунул его в руку Роману:

— Стрелками отмечайте на стенах наш путь. Как бы не заблудиться…

— Да, — согласился Роман, — сооруженьице, похоже, капитальное.

Внутри пирамиды оказалось так же душно и жарко, как и снаружи.

Они долго петляли по темным коридорам, по засыпанным песком и пылью переходам, спускались и поднимались по узким каменным лестницам. Везде их встречала темнота, скрип песка под ногами и душный спертый воздух.

Порой на стенках попадались полустертые надписи, рисунки, стрелки, линии. Роман с любопытством всматривался в них, но более целеустремленный Геннадий одергивал друга.

— Некогда разглядывать! Шагай быстрее!

В одном из переходов пол под планетологом неожиданно наклонился. Роман ощутил, что катится по какому-то скользкому желобу вниз, в темноту.

— Падаю! — только и успел он предупредить Геннадия об опасности.

В следующее мгновение фонарик Романа ударился о выступ стены и погас. Желоб становился все более пологим, скольжение замедлилось — и вдруг…

Роман ощутил, как его хватает за талию чья-то гигантская металлическая рука и несет в темноту. Затем его втискивают в узкий продолговатый ящик, в голову впиваются тысячи раскаленных иголок, темнота и жара исчезают…

Геннадию, скользнувшему по желобу вслед за Романом, повезло больше — его фонарь уцелел. И в тот момент, когда к нему из тьмы потянулось металлическое щупальце, штурмана выручила сноровка опытного звездолетчика. Почти автоматически он чиркнул излучателем по металлической клешне и соскочил с желоба.

Помещение, в которое он попал, выглядело странновато. Сотни различных приборов, поблескивающих мертвыми стеклами экранов, десятки пультов управления, от пола до потолка — горы черных блестящих ящиков. На всем слой пыли в палец толщиной.

Романа нигде видно не было. И Геннадий уже собрался окликнуть друга, как луч фонаря осветил один из ящиков, стоявших в стороне от общей кучи, на высокой металлической подставке. Он подошел к ящику вплотную и вдруг увидел в нем сквозь полупрозрачную верхнюю стенку безжизненное тело Романа. На голову планетолога был надет золотистый шлем, от которого отходили тысячи разноцветных нитей — проводков. Пучки этих проводков тянулись из ящика и исчезали внутри металлического постамента. Похоже, что Романа подключили к какой-то системе. Геннадий приналег на крышку ящика, пытаясь добраться до друга, но ящик был заперт крепко.