Властители рун

Оглавление

Обрести дар ума означало примерно тоже, что распахнуть дверь в разум другого человека. Принявший дар получал способность входить туда и хранить там любые сведения, тогда как перед уступившим ум двери памяти закрывались. Даже те знания, что содержались в его собственной голове становились для него недоступными. Холликс имел возможность хранить свои соглашения и расчеты в сознании посвященного. Поговаривали, будто гильдмастер мог по памяти, слово в слово, воспроизвести содержание любого контракта и всегда знал, кому какая полагается ссуда. И уж само собой он знал, сколько кровяного металла взвесили на прошлой неделе торговцы с юга. В качестве устроителя Ярмарки он отвечал за то, чтобы все допущенные к продаже товары были надлежащим образом взвешены, равно как и за их высокое качество.

— Я, хм… до сих пор южане предъявили для взвешивания всего тринадцать фунтов кровяного металла. Толкуют… будто шахты в Картише истощились и добыча в этом году упала.

Названного количества не хватило бы и на сто форсиблей. Холликс съежился, полагая, что это известие приведет Сильварреста в ярость. Однако король лишь задумчиво кивнул.

— Сомневаюсь, чтобы Радж Ахтен знал, что его границы пересек такой груз. В следующем году мы и того не увидим. А потому прибавь к оплате за возмещение причиненного нам ущерба еще и тридцать фунтов кровяного металла.

— Но у них столько нет! — воскликнул Холликс.

— Найдут, — отрезал Сильварреста. — Раз они везут товар контрабандой, значит наверняка не предъявляли для взвешивания все. Кое-что у них припрятано. Так что ступай, и извести наших иноземных друзей о том, что король вне себя от ярости. Посоветуй им действовать побыстрее, потому как Сильварреста жаждет отмщения и может казнить узника в любой момент. Передумать и казнить. Скажи, что как раз сейчас я напропалую хлещу бренди и никак не могу решить, что лучше: подвергнуть этого молодца пыткам и вызнать всю его подноготную, либо же вспороть ему брюхо и удавить негодяя на собственных кишках.

— Ох, мой лорд, — только и сказал Холликс, после чего отвесил поклон и удалился. При мысли о предстоящих переговорах расфранченного торговца прошибал пот.

Все это время угрюмый канцлер Роддерман молча сидел на скамье рядом с королевой, внимательно прислушиваясь к разговору короля с Устроителем ярмарки. Лишь когда Холликс ушел, канцлер спросил.

— Ваша милость, вы и впрямь рассчитываете получить такой выкуп?

— Будем надеяться, — коротко ответил Сильварреста. Иом знала, что ее отцу позарез нужны деньги. Надвигалась война, а значит на казну тяжким бременем лягут расходы на вооружение, дары и припасы. Король огляделся по сторонам.

— А теперь, канцлер, пусть ко мне явится капитан Дерроу. Если я не ошибаюсь, сегодня ночью нас посетят убийцы. Надо подготовить им достойную встречу.

Роддерман неуклюже поднялся со скамьи, почесал поясницу и вышел.

Иом тоже собралась уходить, но не удержалась и задала не дававший ей покоя вопрос.

— Отец, я хочу спросить о той партии, которую ты играл с Радж Ахтеном. Кто ее выиграл? Король понимающе улыбнулся.

— Он.

Принцесса направилась к двери, но неожиданно остановилась.

— И еще одно. Мы уже столкнулись с рыцарем Радж Ахтена. Значит ли это, что нам следует подготовиться и ко встрече с его магами?

Король нахмурился, что само по себе было достаточно внятным ответом.

4. Дурманное вино

Боринсон уставился Габорну в глаза.

— Чувствую ли я нечто, мой лорд? Что вы имеете в виду? Что-нибудь вроде голода, или возбуждения? Я много чего чувствую.

Но Габорн не мог четко описать ощущение, овладевшее им на Баннисферском рынке.

— Нет, я говорю не об обычных чувствах. Это вроде как… земля дрожит в предчувствии, или… — Неожиданно в мыслях его возник отчетливый образ.

— …Это как будто ты взялся руками за плуг и, глядя как переворачивается темный пласт плодородной почвы, с волнением осознаешь, что скоро в земле окажутся семена и они дадут всходы. Деревья и злаки, поля и сады, простирающиеся до самого горизонта.

Странно, но эта мысленная картина захватила Габорна с такой силой, что он не мог думать ни о чем другом. У него не хватало слов, чтобы выразить свое состояние, ибо он буквально физически ощущал, как его ладони берутся за отполированные рукоятки плуга, как напрягается, прокладывая борозду бык. Он видел жирный пласт чернозема с копошащимися в нем дождевыми червями, видел раскинувшиеся вокруг леса и бескрайние нивы. Во рту чувствовался железистый привкус почвы, карманы оттягивали семена, готовые лечь в землю.

Он переживал все это так, словно испытывал наяву, и гадал о том, доводилось ли какому-нибудь садовнику или пахарю ощущать нечто подобное. Самое удивительное заключалось в том, что принцу в жизни не приходилось пахать землю, или бросать в нес семена. Однако сейчас он жалел об этом. Стоять на земле, слиться с нею, — вот чего хотелось ему в это мгновение.

Миррима смотрела на Габорна с удивлением. Хроно хранил молчание, оставаясь сторонним наблюдателем. Но тут в глазах Боринсона появились смешинки.

— Боюсь, мой лорд, что сегодня вы слишком долго пробыли на воздухе. С лица побледнели, да и пот на лбу выступил. Вы, часом, не больны?

— Я чувствую себя… здоровым, как никогда, — отвечал принц, задумавшись о том, не занедужил ли он и на самом деле. А точнее — не сошел ли с ума. Властители Рун были почти неподвластны обычным хворям. Дары жизнестойкости позволяли им справляться с болезнями, нехватка сообразительности или памяти восполнялась с помощью даров ума. Но безумие… — Ладно, — Габорн махнул рукой, потому что ему неожиданно захотелось остаться наедине со своими мыслями. Обмозговать, что же это за чувство, и откуда оно взялось. — Я думаю, вам обоим не помешает познакомиться поближе — вот, этим и займитесь. Остаток дня в вашем распоряжении.