Блеск и нищета Великого Инквизитора (СИ)

• Предыдущая
• 145/309
• Следующая

— Не знаю, Великий учитель. На мой личный взгляд, нужно дать событиям течь своим чередом. Наш враг предсказал его приход, но Смертельная Госпожа дала нам надежду. Стоит ли отвергать её теперь, когда шансы ещё есть?

— Ты с каждым годом становишься всё более мудрым, Лександр, и теперь я не боюсь за судьбу Харакерста, но свершилось самое страшное лично для меня. Дженналит стала его парой во всех смыслах этого слова.

Теперь уже старец начал наблюдать за лицом своего ученика. К чести Лександра следует сказать, что он сумел совладать с эмоциями.

— И всё равно я верю, что надежда есть. В пророчестве сказано, что он совратит чистую дочь Харакерста, но Дженна никогда бы ему не позволила прикоснуться к себе, если бы не была уверена. Она слишком боится потерять свою Силу.

— Он сумел сохранить её Силу, Лександр. Он сумел справиться с той задачей, которую не смог решить я, мой брат и мой соратник, Роузен. Теперь я ожидаю подлости со стороны Ноэля. Прошу тебя, внимательно следи за ним и его паствой. Намечается что-то плохое.

— Мы справимся, Великий учитель. Мы потомки трусов, но мы — не трусы! Я верю в мой монастырь.

— Я ждал этих слов уже давно, Лександр, теперь ты готов перейти на новую ступень. Я поделился секретным знанием с Фьёрном, поделюсь и с тобой. Садись…

* * *

«Простите меня за то, что я описываю всё столь пространно. Просто в моей голове смешалась самая настоящая солянка из воспоминаний, и то, что кажется важным мне может оказаться незначительным для вас, ровно как и наоборот. В следующих главах я наконец-таки подробнее расскажу о внутреннем устройстве некоторых государств и корневой подоплёке событий, о которых речь шла немного ранее. Вы наверняка спросите меня, почему эта глава так мала, и что значит слово Layon…

Видите ли, я был счастлив. Мы с Дженналит стали самой одарённой и организованной парой, не было соперника, который мог бы с нами сравниться, но нет смысла описывать переживания трёх месяцев нашей совместной жизни. Зима пролетела незаметно, наступил на удивление тёплый март. Мы с Дженной обожали гулять в лесу когда наступила оттепель и возвращаясь на то место, с которого началось моё знакомство с Зимней Розой я усаживал Дженналит на ветку раскидистого дуба и начинал играть… это были волшебные минуты нашего единения, когда между нами не было жизни и смерти, богов и демонов, была только чистая любовь.

Вскоре Дженналит куда-то исчезла, но в последнюю нашу ночь она назвала меня Layon, так, как не смогла назвать меня моя Лита. На человеческом языке у этого слова эквивалента нет, но на языке богов оно означало смысл существования, душу, необходимость и смерть — совокупность мирового порядка… Это было единственное в моей жизни счастье, за которое мне не пришлось платить»…

Глава 12
Красивая смерть для Великого Учителя. Последняя Надежда

Бедный Экзель, я чувствую себя немного виноватым. Став человеком я начал ему сострадать, а нам, Летописцам — это запрещено. Дженналит действительно покинула его после последней ночи, невольным свидетелем которой я стал. Тайрина подарила мне это чувство смущения, которое трудно изгнать даже в нематериальной оболочке. И хотя я в те времена ещё не вкусил плотских удовольствий, но эмоциональный фон чувствовать научился. Что-то скорбное окружало Дженналит в ту ночь, она уже знала, что видит Экзеля… точнее Фьёрна в последний раз. Они лежали в обнимку и он уже засыпал, когда она задала вопрос: — Скажи мне, Фьёрн, ты бы сильно скучал по мне, если бы, спаси Госпожа, со мной что-нибудь случилось?

— Я бы никогда не допустил бы, чтобы с тобой могло случиться что-то плохое. И я никогда не смогу забыть тебя, и я скучаю каждую секунду твоего отсутствия.

— Я тоже. Прости, просто последнее время меня мучают предчувствия беды… — Фьёрн с лёгкой тревогой посмотрел на свою возлюбленную и нежно провёл рукой по её волосам. — Да ладно, забудь. Мало ли, что ночью привидится, у нас, у девочек, такое порой бывает. Просто знаешь… это всё глупость, но если что-нибудь случиться, помни, ты мой Layon и я всегда буду рядом, даже если между нами будет целая вечность.

— Я знаю это слово, — Фьёрн наморщил лоб. — И я знаю, что оно означает. Дженна, ты моя богиня, никогда я не смогу тебя забыть, даже если меня поразит старческий склероз, я буду помнить тебя, ты моя душа.

— Спасибо, Фьёрн…

Почему-то всегда, когда эти слова говорят кому-то, это означает, что человек прощается. Я оставил влюблённых наедине, но уже через час Дженналит пришла к своему отцу, хотя тот и не ждал её. С того момента, как Дженналит избрала Фьёрна, они со старцем почти перестали общаться. Появление дочери стало приятным сюрпризом для старика.

— Здравствуй, Дженна. Рад видеть тебя. Ты совсем забыла про своего отца.

— Прости, пыталась понять себя, и похоже немножко заблудилась.

Первый дурной признак, который я усвоил — это когда Дженналит виновато улыбалась. В тот момент я увидел этот дурной признак. Ни я один заметил, спина старца напряглась.

— Что случилось, дочка? Неужели беда? — последние несколько дней старика мучили кошмары, он видел разрушенные стены своего монастыря.

— Случилось нечто очень важное, отец, но я не думаю, что это плохо. Знаешь, я… кажется я несу в себе новую жизнь.

Старик Айланделл устоял на ногах только чудом, страшная боль пронзила сердце, он не видел, как Дженналит подбежала к нему не давая упасть, не понял, каким образом оказался в другом конце комнаты, в те мгновения его терзали совсем другие видения. Сквозь пелену тумана он услышал страшный мужской смех, забыть который не смог никто из уже услышавших его ранее, но сквозь отчаянье ударил луч надежды в виде совсем другого голоса: — Побег. Пока живёт хоть один потомок Харакерста, память о монастыре не умрёт. Пусть уйдёт, пусть бежит! Айланделл помни о нашей клятве…

• Предыдущая
• 145/309
• Следующая