Весь мир у ног

Оглавление

Глава 5 О РАННИХ БРАКАХ

Я обучал Гаррета воинскому делу, когда он был совсем еще пацаном, горячим и бесстрашным. — Сэлл со вкусом отхлебнул из чашки горячего травяного чая. — Это потом жизнь его потрепала. Махнул на себя рукой, стал вести себя, будто ему не пятьсот, а пять тысяч…

Гаррету пятьсот лет? — изумилась я. — А вам тогда сколько, Сэлл?

Мне тысяча триста или тысяча четыреста, крошка, с возрастом перестаешь считать. — Старый дракон достал из вазочки очередной сушеный фрукт, похожий на миниатюрный баклажанчик. Однажды попробовав такой, я долго не могла избавиться от приторного вкуса во рту. Сэлл же готов был поглощать эти жуткие сладости в промышленных количествах. — В общем-то молодость для драконов, — он подмигнул мне, — просто жизнь без алайи очень уж тягостна, вот и становишься занудой. Да еще эти дела… — Он махнул рукой. Я воровато огляделась — Гаррет еще не вернулся, отбыв с утра по делам, и спросила:

Сэлл, а что такое случилось с Гарретом, что он стал… таким?

Таким старым и занудливым, хитрая маленькая несса? — гулко расхохотался Сэлл, но тут же посерьезнел. — Раннее обретение алайи сказалось, мне кажется. Когда между алайи большая разница в возрасте, младшие тянутся за старшими и взрослеют быстро.

А какая она, его алайя? — спросила я, не совладав с женским любопытством.

Сильная, властная, жесткая, очень взбалмошная, — Сэлл усмехнулся, — сумасшедше красивая. Очень самоуверенная. Гаррета она очень долго пыталась вырастить под себя… не слишком успешно, впрочем. Видимо, это странное стремление свойственно всем взрослым драконам. Изменить его она так и не смогла, но он стал еще более серьезным и ответственным — в противовес ей. Ну и, конечно, Шорр тоже не сделал его моложе — обычно опекунство достается парам драконов, которые уже вырастили своих собственных детей. Но после гибели родителей малыш не подпускал к себе никого, кроме Гаррета.

Я не знала, что Шорр — приемный сын, — пробормотала я.

Гаррет слишком трясется над тобой, девочка, держит в хрустальной коробочке. Он стал чрезмерно осторожным, точно василиск во время линьки… Но мне кажется, что внутри Гаррета еще живо то пламя, которое делало его когда-то тем неистовым Золотым Рыцарем, о котором слагали песни.

Песни? Вы шутите! — Я потрясла головой в веселом изумлении. — Вот уж не подумала бы!

Он отличный парень, крошка, поверь мне. — Сэлл накрыл мою руку своей ладонью и чуть сжал ее, как будто пытался донести до меня что-то очень важное. — Ему просто нужно перестать чувствовать ответственность за весь мир.

Одним прекрасным счастливым утром меня разбудила Маруська.

Мама, мама, как же я рада тебя видеть! — Она тормошила меня, смеялась и ревела одновременно. — Как я напугалась и как же рада, что ты нашлась!

Моя чудесная любимая девочка! Я не сразу поверила в свое счастье, и еще минут десять мы не способны были на членораздельные высказывания — обнимались, гладили друг друга по волосам, вытирали друг другу слезы, смеялись от радости, плакали от пережитого ужаса — все разом… Наконец Маруська чуть успокоилась и смогла рассказать о том, что произошло на Земле после моего исчезновения.

Я предупредила о том, что у меня намечается очередной приступ — и пропала. Первым всполошился мой шеф, который на следующее утро не смог мне дозвониться. Мобильник был недоступен. Соседка видела меня входящей в парк, мои привычки были всем хорошо известны. Но в парке следов моего пребывания не обнаружили — я как в воду канула. Меня искали три месяца, мои коллеги поставили на уши больницы, милицию и волонтерские службы поиска людей, весь интернет был завален моими фотографиями — но все без толку. Несколько дней назад следователь сказал Маруське, что, судя по обстоятельствам дела, надежды практически нет.

Ты не представляешь, как я обрадовалась, когда меня нашел Шорр и сказал, что ты жива, у тебя почти все в порядке и что он меня к тебе отведет! — Мы потихоньку успокаивались, так что изъяснялись уж не междометиями и отрывочными словами, а вполне вразумительными фразами.

Он нашел бы тебя гораздо раньше, если бы у тебя работал мобильник, — заметила я. — Что случилось?

Ну, понимаешь, я перед тем, как ты пропала, познакомилась с одним парнем, Леша его зовут, — замялась Маруська. — Дала ему свой телефон. А он, Леша этот, оказался каким-то странным. Приставал как-то противно, нахальный тип, в общем. Я это… симку поменяла. Ты не думай, если бы с твоего телефона звонок был пропущенный, я бы перезвонила. Я каждый вечер смотрела! А на звонки с незнакомых номеров боялась отвечать. Этот хмырь меня все равно как-то нашел, но я была уже с Шорром. Ух, как он ему врезал!

Маруся, тебя одну нельзя оставлять! — горестно ахнула я. — Кто кому врезал?

Маруська оглянулась на дверь, и я запоздало поняла, что у нашей трогательной сцены были зрители. Молодой человек, на вид лет двадцати — двадцати пяти, неуловимо похожий на Гаррета, одетый с той же небрежной элегантностью, торжественно кивнул мне от двери:

Несса Сашша, я очень рад с вами познакомиться. Все в порядке, это я… ммм… врезал тому странному человеку, который преследовал нессу Маррусю.

Гаррет покосился на сына, а затем снова уставился на нас со своим обычным невозмутимо-покровительствен- ным видом. Выглядели мы, наверное, впечатляюще — зареванные, а я еще и всклокоченная со сна и со своими обычными синяками под глазами. От потрясения, хоть и счастливого, у меня ужасно разболелась голова — кажется, начинался очередной приступ мигрени. Хотя ради такого — пусть болит на здоровье! Но вообще, что за манера врываться в спальню к даме, когда она спит? Последний вопрос, вероятно, отразился на моем лице, потому что Гаррет чуть нахмурился и произнес: