Сомнительные ценности

Оглавление

— Старые нью-клубмены — это звучит довольно странно, — заметила Катриона.

— Да, хоть он и называется «новым», но клуб этот уже очень древний, как и его члены, за одним, впрочем, исключением.

— И это исключение — ты?

— Конечно! Так что ты мне ответишь? Разрешишь ли предоставить им наслаждаться бренди и трубками без меня, в то время как я сразу после обеда вскарабкаюсь на этот ужасный холм к твоему дому? — с юношеским пылом настаивал Хэмиш.

— О-о, Хэмиш, честное слово, я слишком устала. Мы не можем перенести это на завтра? — Катриона надеялась, что он почувствовал в ее тоне искреннее сожаление. В конце концов, она говорит только правду, одну только правду, ничего, кроме правды.

— Конечно. Все нормально, не беспокойся. — Но в его голосе явственно прозвучали обида и разочарование. — К сожалению, на этой неделе это единственная ночь, когда я могу располагать собой.

— Да, я понимаю. — Катриона не знала, что сказать.

Часть ее существа еще хотела его та необузданная, импульсивная часть, которая тогда, в первый раз, бросила ее в его объятия, но другая половина Катрионы, та, что заставляла ее испытывать чувство вины из-за его сына, та, что увидела в ее отношениях с Хэмишем темный бесплодный тупик, уже отшатнулась от него.

— Что ж, значит, придется нам подождать до следующей недели, — наконец добавила она после длительной паузы.

— Катриона! — недоверчиво воскликнул Хэмиш. — Что с тобой? Мне казалось, что между нами нет недоразумений. Нам было так хорошо в Лондоне! У тебя появился еще кто-нибудь? Ты была с ним? Я понял, ты уезжала с другим мужчиной!

Он говорил грубо, сердито, и был совсем не похож на того учтивого, сдержанного, обаятельного Хэмиша, к которому она успела привыкнуть.

— О, Господи, ну конечно же, нет, — ответила Катриона. — Почему ты так резок?

Он издал нервный смешок.

— Извини, дорогая. Просто я расстроился. Признаюсь, мне ненавистна даже мысль о том, что ты можешь быть с кем-нибудь другим — с другим мужчиной. Ты осуждаешь меня?

— Нет. Наверно, нет. — Но она знала, что это не так. В конце концов, сам он продолжает жить с Линдой.

— Послушай, в субботу скачки Файф-Поинт-ту-Пойнт. Ты будешь там? — Судя по голосу, к Хэмишу вернулась былая самоуверенность.

— Наверно. Мы идем целой компанией из банка.

— А мы разместимся неподалеку от финиша, перед последним препятствием. Будем пить шампанское, есть омаров и так далее. Присоединяйся к нам, и там мы сможем договориться о более приватном свидании. Кстати, у тебя будет время подумать насчет увеселительной поездки. Я предложил Париж, но, может быть, ты предпочитаешь Флоренцию или Венецию — ночь в «Даниэлли», прогулка по Лидо, обед в «Ля Капанна»…

Катриона не могла не улыбнуться. В каком розовом свете он видит жизнь!

— Ты так это расписываешь, что устоять невозможно. Обещаю, что подумаю на эту тему. Значит, увидимся в субботу. Буду высматривать машущего клешней омара.

— Да. Из темно-синего «рейндж-ровера». Между прочим, меня только что ввели в попечительский совет Национальной галереи Шотландии. Кто из художников, после Пикассо, тебе нравится? Тициан? Тинторетто? Рембрандт? Теперь ты сможешь выбирать.

— Прими мои поздравления. Это большая честь. Но мне казалось, ты не выносишь мысли обо мне рядом с другим мужчиной, даже если это старый мастер.

— Нахалка! Ты уверена, что не передумала насчет сегодняшней ночи? Судя по голосу, ты не так уж устала.

— Ужасно устала, поверь мне. В этом вашем клубе есть холодный душ?

— Нет, душа нет, но я давно подозреваю, что они кладут в кофе тазепам. Иначе почему бы все засыпали сразу после обеда?

— Выпей две чашки!

— При том, что ты будешь меньше чем в полумиле от меня, мне понадобится гораздо больше. Увидимся в субботу, моя прелестная умненькая банкирша. Я сравню тебя с тем тюком сена, о котором мы говорили в Лондоне. Пока.

— Звучит сверхсоблазнительно, но опасно! Пока.

Не успела Катриона положить трубку, как раздался пронзительный звонок.

— Добрый день, Катриона. Это Фелисити Финли, жена Брюса. Вы работаете у «Стьюартса» уже три месяца и до сих пор еще ни разу у нас не обедали. Я чувствую себя ужасно неловко. Что вы скажете насчет вечера пятницы? Вы свободны?

Катриона, не подозревавшая об истинных мотивах приглашения, с удовольствием приняла его:

— Да, свободна. Спасибо. Я обязательно приду.

— Прекрасно. Никаких формальностей. Будет только несколько друзей, в том числе и из банка. Приходите около восьми вечера.

— Отлично. Большое спасибо.

Катрионе было очень интересно, осведомлен ли Брюс о том, что она приглашена, и получит ли он удовольствие, увидев ее за своим семейным столом, учитывая, что она знает о его отношениях с Линдой. Вот он, риск от игр на стороне!

Поговорив по телефону, Катриона поставила варить суп из моркови, лука, фасоли и петрушки, и, пока он медленно закипал на плите, наполняя квартиру аппетитным, напоминающим о доме ароматом, углубилась в размышления. Запах супа пробудил в ней приступ глубокой тоски по дому, по относительно простой деревенской жизни, зависящей в основном от капризов погоды и смены сезонов, столь далекой от аморальности большого города и уж тем более от высоких финансовых сфер. При ее нынешней жизни перспективы выглядели довольно туманными, а ситуация — весьма проблематичной. Какие чувства она в действительности испытывает к Хэмишу? Почему существование Макса, его сына, так все осложнило? И, наконец, почему она так мучительно завидует Элисон?