Поцелуй холода

Оглавление

— Конечно, ты чувствуешь себя хорошо, Гвендолин, — сказал Найкмедс презрительно, когда зашёл вслед за Метис в комнату. — В конце концов, Аврора провела почти один час, чтобы вылечить тебя.

Аврора? Мне понадобилась минута, чтобы понять, что он имел в виду профессора Метис. Аврора, значит, так её звали по имени. Красиво. Мне оно нравилось.

— Вы… до меня дотрагивались? — спросила я её. — Когда вы меня лечили…

Если да, то это объясняло мои странные сны. Хотя я до сих пор не была уверена, откуда появились воспоминания о моей маме. Могли они принадлежать Метис? Она и моя мама были в молодости лучшими подругами, значит, у неё должно быть множество воспоминаний о моей маме. Но отрывки, которые я видела, происходили в ту ночь, в которую моя мама умерла. Наверняка Метис рассказала бы мне, если тогда была там. По какой причине она должна это хранить от меня в тайне? От попытки всё понять, мой мозг начал болеть.

Метис закачала головой.

— Я не знала, хотела ли ты этого, Гвен, из-за твоей психометрии. Поэтому я до тебя не дотрагивалась. Это сложнее, но я могу исцелять людей, если нахожусь просто с ними рядом. Это можно сравнить с тем, как будто я вдавливаю свою ауру в их, и переношу на них свою энергию, пока они снова не выздоравливают.

Её описание заставило меня подумать о Дафне и о её манере, как из её кончиков пальцев постоянно вылетали розовые искры. Валькирия объяснила мне, что цвет её магии был связан с её аурой и её личностью. Я спрашивала себя, разовьёт ли Дафна такую же способность исцелять как Метис, когда магия Валькирии, наконец, проснётся.

— Так что же случилось? — спросила я. — На горе…

— Что ты помнишь? — спросила Метис, и её голос звучал намного более нежно и дружелюбно, чем у Найкмедса.

Я стала вспоминать.

— Ну, подъёмник был сломан, и я поплелась по склону вниз к отелю пешком, когда услышала взрыв. Я посмотрела наверх, и там наверху везде было пламя. Потом, пару секунд спустя, началась лавина, и весь этот снег пришёл в движение и стал скатываться вниз, как раз на меня.

Я вздрогнула и обняла себя, как будто это как-то могло изгнать страшные образы из моей памяти. Мне не нужен будет мой дар цыганки, чтобы помнить лавину. Независимо от того, сколько плохого меня ещё ожидало, грохот снега я не забуду до конца своей жизни. Тень, которая поглотила всё остальное, и холодная, жестокая сила, которая пыталась утянуть меня вниз и похоронить навсегда. Я заметила, что Статуя Скади теперь улыбалась, как будто каменное изваяние могло слышать мои мысли. Жутко. Потом у меня появилась другая страшная мысль.

— Кто-то ещё пострадал? Из-за лавины…

— Нет, ответила Метис. — Все другие студенты были либо на ярмарке, либо в отеле. Ты была единственная, кто в это время шёл по склону.

Я облегчённо вздохнула. Никто больше не пострадал. Это было хорошо. Метис и Найкмедс переглянулись. Библиотекарь поднял чёрные брови, как будто задавал профессору молчаливый вопрос. Метис покачала почти незаметно головой и отклонила этим то, чего бы он ни спрашивал.

— Что? — спросила я. — Что случилось?

Они оба что-то от меня скрывали. У учителей и родителей появляется всегда это выражение вины на лице, когда они что-то утаивают.

Метис глубоко вздохнула.

— Ты права, Гвен. Я действительно не знаю, как это сказать, но есть некоторые… доказательства, что лавина не была случайностью.

Я нахмурилась.

— О чём вы говорите? Конечно, я видела пламя и слышала взрыв или то, что бы это ни было, но этому должно быть объяснение, не так ли? Подъёмник загорелся или что-то подобное?

Найкмедс посмотрел на меня, и его глаза были такими суровыми и холодными, как лёд.

— О, объяснения есть, Гвендолин. А именно, что кто-то вызвал лавину — намеренно.

Глава 15

Несмотря на все безумие, что случилось в последние несколько дней, слова Найкмедса перехватили мне дыхание.

— Вы думаете, что это было… это было умышленно? — спросила я, в то время как под ложечкой закололо от холодного ужаса. — Но почему?

Найкмедс смотрел на меня сверху вниз.

— Горы сами по себе не взрываются, Гвендолин. — После того, как мы надёжно принесли тебя в лазарет, я и Аякс забрались на гору. Там мы нашли следы от огня и многое другое, что указывает на то, что кто-то намеренно взорвал гору. И это вызвало лавину.

Жнец. Я просто знала, что это был таинственный жнец, который пытался убить меня. Сначала внедорожник перед домом моей бабушки, потом стрела в библиотеке, а теперь волк Фенрир и лавина. Жнец как-то увидел, что я ушла с ярмарки и была на пути по склону вниз. Я не знала, планировал ли он взрыв и лавину заранее, но ему подвернулся удобный случай убить меня и он ухватился за него. И у него это почти получилось. Если бы я не побежала в лесок или задержалась бы на одну-две секунды, если бы не привязала себя к дереву… Если, если, если. Если бы что-то пошло не так, эта лавина унесла бы меня с собой — навсегда. Ещё хуже было то, что в этот раз жнеца даже нисколько не интересовало то, кого он может ещё ранить. Если бы кто-то был ещё со мной на склоне, если бы Дафна и Карсон решили пообедать вместе со мной и Престоном… Мой желудок сжался, и мне стало плохо.

Дверь в лазарет распахнулась, и Дафна ворвалась в комнату. Вокруг неё кружились розовые искры, как тысяча крошечных светлячков.

— Мне очень жаль Аврора, — сказал тренер Аякс, просунув голову в комнату. — Я не мог её дольше удерживать.

— Гвен! — закричала Дафна, и подбежала ко мне.

Она просто оттолкнула Найкмедса с дороги, а её сила Валькирии позаботилась о том, что библиотекарь отшатнулся на несколько шагов назад. Он бросил на неё угрюмый взгляд и неодобрительно скривился. Дафна схватила меня за руку, и её беспокойство захлестнуло меня. Это было хорошее чувство — паника, страх, но в этом я видела внимание и заботу обо мне.