Серый кардинал

Оглавление

Возьми с черной гривой. В чем причина колебаний?

— Имя лошади, которую я хочу взять, может огорчить тебя. Я не могу изменить имя, это не разрешается, потому что он уже принимал участие в и скачках. Поэтому я не взял лошадь, не получив твоего согласия.

— Что же это за имя, которое может огорчить меня? — Отец вытаращил глаза.

— Будущее Сары, — после паузы ровным тоном произнес я.

— Бен!

— Его мать была Сара Джонс, а жеребец-производитель — Яркое Будущее. Для скакуна это хорошие производители.

— С черной гривой?..

— Нет, — возразил я. — Другой. Я хочу взять его. Он еще никогда не выигрывал, хотя приходил вторым. У новичка шире — лучше — выбор скачек.

И, кроме того, у него правильные чувства. Он смотрел мне вслед.

Отец рассеянно крошил хлеб.

— Ты, — наконец проговорил он, — ты буквально будущее Сары. Разреши мне сказать, что она была бы очень довольна. Утром я позвоню Сталлуорти.

С приближением дня выборов охота за голосами вовсе не потеряла темп.

Последние три дня лагерь Джулиарда провел в непрекращавшемся вихре. Я ездил на «рейнджровере» с утра до ночи. Три раза колесил по Куиндлу и его окрестностям. Я столько раз свинчивал и разбирал «мыльный ящик», что мог бы делать это во сне. Я нагружал и разгружал ящики с листовками. Я гугукал с младенцами и играл в мяч с дошкольниками, пожимал бесчисленные руки и улыбался, улыбался, улыбался. И с удовольствием думал о Будущем Сары. В среду, в последний вечер, отец пригласил помощников и активистов в «Спящий дракон» на ужин благодарности. Пол Бетьюн устраивал такой же ужин в зале ратуши.

Кавалькада Бетьюна несколько раз пересекала нашу дорогу. Их мегафоны громче, их цирк на колесах больше. Их транспорт не раскрашенный «рейнджровер», а сдвоенный автобус без крыши, одолженный у штаб-квартиры его партии.

Призывы Бетьюна повсюду следовали за ним. «Деннис Нэгл не знал жизни и был старомодным. Выберите Бетьюна, вашего земляка, знающего все о ваших проблемах».

Недавний опрос мнения избирателей показал, что Бетьюн на несколько пунктов впереди. Титмесс и Уистл вообще не упоминались.

«Газета Хупуэстерна» отметила окончание избирательной кампании, просто протрубив «Конец грязных махинаций», и болтала о «новой морали», не давая определения, что это такое. Редактору, инстинктивно поддерживавшему Бетьюна, пришлось прогнать Ушера Рудда. Но несмотря на это, и газета и снимки Рудда стали лучше продаваться, и каждый из них набирал очки в собственных целях. Редактор завяз в выдуманной им самим дилемме, с веселым изумлением подумал я. Отец благодарил своих верных работников.

— Что бы завтра ни случилось, — говорил он, — я хочу, чтобы вы знали, как высоко я ценю все, что вы сделали... время, которое вы отдали... неутомимую энергию... дружескую доброжелательность... Я благодарю нашего агента, Мервина, за отличное планирование кампании. Мы сделали все, что могли, чтобы донести взгляды нашей партии до самых отдаленных мест. А теперь решать избирателям.

Он поблагодарил Оринду за работу на его стороне. Огромная щедрость... проверенная преданность... Оринда, великолепная в золотых цепочках и изумрудно-зеленом, выглядела скромной и очаровательной.

Полли рядом со мной издала звук, близкий к тошноте. Я подавил дрожавшее во мне хихиканье.

— Не думайте, будто я забыла, — сурово проговорила она, — что это вы превратили Оринду из врага в ангела. Я терплю это только потому, что партийный центр хочет использовать таланты вашего отца. Помогите ему войти в парламент, сказали мне. Там более-менее так же, как и вы, сказали мне: поставьте его ноги на эскалатор, и он поднимется до самого верха.

Но кто-то, подумал я, пытался помешать, самому первому шагу. Вероятно, пытался. Пуля, восковая пробка, необъяснимый пожар. Если и правда кто-то хотел остановить его подобными способами, а не оставить решение до урны с бюллетенями... То кто? Пока ни один человек серьезно не искал ответа на этот вопрос.

Закончив речь, отец подошел к Полли и ко мне. Глаза его сияли от возбуждения. Весь организм жил единой целью. Строгие черты лица кричали о сильном разуме. Темные волосы курчавились здоровой животной энергией.

— Я выиграю дополнительные выборы, — широко улыбаясь, объявил он.

— Я выиграю. Я чувствую, что выиграю.

Его эйфория зажгла собравшихся верой в кандидата и продолжалась до завтрака на следующее утро. Мрачные мысли пришли со второй чашкой кофе. Он потерял целый час в сомнениях и угрызениях, упрекая себя, что мало работал и мог бы сделать больше.

— Ты выиграешь, — сказал я.

— Но опрос мнения...

— Люди, которые заполняют бланки опросов, не ходят на ленч в деревенские пабы.

— Прилив катится неправильным путем...

— Тогда возвращайся в Сити и делай еще одно состояние.

Он уставился на меня, потом засмеялся, и мы сделали тур по избирательным участкам. Там активисты у выхода беседовали с проголосовавшими и говорили ему, что шансы почти равные, но они не теряют надежды.

То здесь, то там мы встречались с Бетьюном, который выполнял ту же миссию и мучился теми же сомнениями. Он и отец были неукоснительно вежливы друг с другом.

Эта тревожное ожидание тянулось весь день и весь вечер. После недель хорошей погоды во второй половине дня начался дождь. Обе стороны считали, что это может быть катастрофой. Обе стороны думали, что это может дать им преимущество. Но дождь перестал, когда рабочие электролампового завода вышли после смены и завернули по пути домой к избирательным кабинам.

Избирательные участки закрылись в десять часов, и начался подсчет голосов.