Последняя ночь колдуна

Оглавление

Доложив, что сделал все возможное, врач покинул комнату. Павел, еще раз посмотрев на спящую девушку, вышел вслед за ним.

Как он и ожидал, Сашка Восковец по прозвищу Свеча отирался возле двери.

– Ну что, доэкспериментировался? – спросил он злорадно, оценив по достоинству мрачное лицо Райского. Павел стиснул зубы так, что они скрипнули, но промолчал.

– Я же говорил тебе, что девчонка ни при чем, – не унимался Саша, ничуть не испугавшись грозного вида патрона. – И вообще, какого черта ты поволок ее в лес, да еще в одиночку? А если бы и тебя прихватило? Совсем спятил?

– И чем бы ты мне помог? – Усмешка показалась Свече оскорбительной. – К тому же мне лично ничего не угрожало.

– Это тебе так кажется. С этой минуты твоя жизнь, так же как и ее, гроша ломаного не стоит, – отрезал телохранитель, шагая по коридору рядом с Павлом. – Ты уверен, что это сработал свиток? – спросил он после паузы.

– Да. На все сто.

– Но ведь она возвратила его!

Райский резко остановился. Они неизбежно столкнулись бы лбами, но у Свечи была профессиональная реакция. Его неповоротливое на первый взгляд тело застыло на месте за долю секунды до столкновения.

– Я видел эти листья, Свеча, – злым шепотом сообщил Райский, – обычные листья, которые превратились в смертельное оружие, острое, как лезвия. Что, кроме свитка, способно на подобные превращения?

– По мне, так это все вообще смахивает на старую сказку. Девчонка вполне могла оступиться, свалиться в какие-нибудь колючки и расцарапаться в хлам.

– Ты мне веришь?

– А ты сомневаешься? Не верил бы, давно сменил бы работу, нашел бы более вменяемого клиента. Ты бы себя со стороны послушал. Колдовство, превращения, свитки древние. Бред. Но я знаю, что с головой у тебя все в порядке. Просто мне кажется, что девчонку нельзя было использовать вслепую. Там, где я служил, мирное население стараются не привлекать к особо опасным операциям. Я так привык.

– Здесь особая ситуация.

– Понятное дело. А тебе ее не жалко? Просто по-человечески? Нормальная ведь девчонка, симпатичная. Тебе, по-моему, тоже нравится. Вот рехнется теперь после всех этих чудес. Что делать будешь? Передачи в дурдом таскать и угрызениями совести мучиться?

– Ты прав, Саша, но это не мой выбор. Дед все решил за нас сам. Только он мог бы рассказать своей внучке всю правду о свитке. Но он этого не сделал, а значит, не могу сделать и я.

– Ну, теперь-то придется.

– Теперь – да.

– И то хлеб. Хотя по мне, так ее лучше отпустить на все четыре стороны, а еще лучше – увезти куда-нибудь подальше, пока мы со всем этим не разберемся. Какой от нее прок? Сам говорил, что сила деда ей не перешла.

– Она в опасности. Для свитка нет расстояний и срока давности. Пусть побудет на глазах.

– Ну, пусть побудет, – неохотно согласился Саша.

Райский взглянул на него с интересом.

– Что-то ты слишком сильно о ней печешься.

– Ну, я же человек, а не робот, как некоторые.

– Успокойся.

Восковец недобро усмехнулся и холодно взглянул Павлу в глаза.

– А я всегда спокоен, Паша. Я – профессионал. Вот только с бабами я не воюю.

– Я не собираюсь причинять ей вред.

– Но чем она может помочь?

– Человек, у которого сейчас находится свиток, кто-то из ее окружения. И он ее ненавидит. Вариантов – масса. Проверить их все можно, но на это понадобится время. У нас его нет. Чувство вседозволенности превратит человека со свитком в монстра. Тогда будет поздно. Девушка – единственная наша надежда. Я уверен, что он попытается убить ее снова. Мы должны опередить его.

– Ты говоришь очень уверенно. Это так важно?

– Да, черт возьми.

– Важнее, чем ее жизнь?

Восковец увидел, как в глазах Павла что-то дрогнуло.

– Не знаю, Саша, – нехотя выдавил Райский. – Надеюсь, что до крайностей не дойдет. – Он усмехнулся. – Ведь ты же профессионал?

На секунду ему показалось, что Свеча его ударит, но тот сдержался.

– Что там насчет собаки? – спросил Райский, чтобы сменить тему.

– Ничего. Мы с ребятами прочесали всю округу. Собака исчезла.

Глава 22

Окончательно Глаша пришла в себя только на следующий день, под вечер. Врач продержал ее на успокоительном почти сутки. Открыв глаза, она никак не могла сообразить, где она. Парчовые шторы, роскошная кровать с резной спинкой орехового дерева, какие-то пуфики, диван с гнутыми ножками. Глаша посмотрела на забинтованную по локоть руку и все вспомнила и удивилась, что жива. Осторожно приподняв край атласного, с вышивкой, одеяла, она обнаружила, что ее не только забинтовали, но и приодели. Ночная сорочка из натурального шелка приятно скользила по телу. Чья-то – она догадывалась, чья – щедрость не обрадовала, а рассердила ее. Но на то, чтобы разозлиться как следует, у нее не хватило сил.

Преодолев вялость и головокружение, Глаша сползла с кровати. Тапочек почему-то не нашлось, и ее ноги сразу же заледенели. Тонкий ковер не делал пол теплее, но Глаша упрямо двинулась вперед.

Придерживаясь рукой за все более-менее устойчивые предметы, она доковыляла до одной из дверей и осторожно ее приоткрыла. За дверью был коридор. Ойкнув, Глафира поспешно нырнула обратно в комнату.

За другой дверью оказалась ванная комната. Старинная ванна на массивных звериных лапах, водруженная в самом центре, вызвала у нее восхищение, а громадное тропическое растение в кадке с широкими, плотными листьями привело в полный восторг.

В зеркале во всю стену Глаша увидела свое отражение и застонала: все было гораздо хуже, чем она предполагала. То, что не было забинтовано, было густо смазано йодом…