Наследие Арконы

Оглавление

Игорь перебрался через борт, бросил на скамью меч, уселся сам, и тут только сообразил, что так толком ничего и не выяснил о содержании этих самых книг или «дощек». Но поздно!

Ладья, развернувшись носом к морю, плавно заскользила навстречу Луне, быстро набирая скорость. Брег таял в сумерках.

Тяжело махнув рукой, он привязал меч к скамье первой подвернувшейся веревкой — чтобы не прорезал невзначай своим чародейским лезвием доски, и, поколебавшись немного, прикрыл его краем паруса, дабы утром случайно не познакомиться с тенью клинка. Решив при первой же возможности сделать ножны, Игорь улегся на дно и завернулся в другой край парусины. Втайне он верил, что проснется на собственной кровати в московской квартире. Но Макошь распорядилась иначе…

* * *

Олег еще долго стоял на том берегу и сквозь веки смотрел вслед волшебной лодке. Пусть глаза незрячи, он видел отныне дальше и лучше.

— Пора и нам! — молвил Велес, и его тяжелая властная длань легла на плечо волхва.

Старик кивнул и почувствовал дуновение последнего утра Срединного мира. То спускалась к ним птица Сирин сладкоголосая, ее крылья рождали ветер, а песня дарила Смерть.

— Если в реку Времени вошел дважды — значит, более не человек! — молвил древний бог, поднимая жезл.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ВОЗВРАЩЕНИЕ В АРКОНУ

Снова и снова возвращался Игорь в мыслях к тем дням, когда мудрый Олег еще бродил по Матушке-Земле. Теперь-то он совершенно по-новому, по-другому осмысливал скупые прощальные слова старого волхва, отпечатавшиеся в Памяти… Как наяву, вставала пред глазами Игоря-Ингвара картина их недолгого расставания с дедом на берегу таинственных вод под названием Время. Теперь он догадался, кто таков этот Влас на самом деле, но толку-то…

«Не токмо против недругов своих отстаивалися крепко, но и около острова многие грады под свою державу подвели, потому всем окрестным государствам грозны и противны были», — вспоминал Игорь рассказ старика. Впрочем, уже, конечно, не Игорь, а именно, Ингвар — так называл его дед Олег, под этим именем знали его побрательнички, Ратич и Сев, дружинники да гридни, князь со княжною.

Даже жрец Свентовита, Любомудр, и тот не заметил, не заподозрил подмены. А минуло почти два дня с тех пор, как лодка Власа ткнулась носом в прибрежный песок неподалеку от Арконы — строптивого града язычников. И никто не удивился чудесному появлению Игоря, будто только что вернулся из дальнего похода за море…

А Холодное море было жестоким. Оно убивало страшными ударами валов, заглатывало бездной глубин и отнимало жизнь пронизывающим холодом. Оно заманивало корабли в туманы и бросало их на скалы. Оно притворялось тихим и умиротворённым, но стоило поверить ему, как море коварно обманывало ожидания, относя утлые людские посудины вдаль от родных берегов, перебрасывая их с течения на течение и отдавая в конце концов на растерзание подводным чудищам.

Холодное море было и справедливым. Оно покорялось сильным и отважным, лучшим воинам и умелым мореходам. Никогда не лишая надежды, оно всегда оставляло шанс на спасение. Неохотно, но подчинялось оно и воле волхвов, смиряясь по их призыву или наоборот, вскипая безудержной яростью.

Холодное море было добрым. Оно щедро делилось с людьми своими богатствами — рыбой и перламутром, янтарём и горькой морской солью. Оно поило мореходов дождями и отводило глаза безжалостной погоне. Оно защищало жителей острова от врагов, живущих на других берегах, и носило на себе быстрые варяжские корабли.

Холодное море было… Оно было везде, во все стороны от острова, но и здесь, на суше, никуда нельзя спрятаться ни от его мощного дыхания, ни от вольного морского духа, что пронизывал всю жизнь свободолюбивых островитян…

Триста лет минуло с тех пор, как здешний князь Рюрик взял в жены Ефанду — дочь северного конунга и, наверное, из желания порадовать тестя, а может — позлить мать Умилу, нарек первенца своего в честь Ингви, сына Одина. Имя Ингвар прижилось, равно, как и еще одно свейское прозвище — хелги. Младший брат Ефанды, Одр, был еще весьма юн, а прошел таки девять пещер Одина, за что получил титул — хелги Одр — священного. Он, как Игорь догадывался, стал известен потомкам под именем Вещего Олега. Ольгой или Хелгой звали всякую женщину-воительницу, сведущую в ворожбе, ведьму, а вовсе не «святую», так переводили на свой манер это варяжское звание христианские проповедники.

Игорь не мог уловить тот момент, когда произошло его чудесное превращение в руга Ингвара. Да и свершилось ли оно на самом деле? Не ведал он и о том, какие чувства испытывает это «второе я» по поводу его внезапного появления. Но рано или поздно, а может, в самый неподходящий момент, они бы снова перестали быть целым по воле Велеса.

— Теперь-то я хорошо знаю, что такое шизофрения! — думал он.

К удивлению Игоря, многое вокруг казалось давно и хорошо знакомым, точно было впитано с материнским молоком, будто он здесь родился и рос. Как если бы после восьми веков беспамятства Игорь вспомнил абсолютно все, целую жизнь, целую эпоху и себя в ней до мельчайших подробностей.

Он знал, что могучий Сев — потомок того самого Боя, сына Рынды, который в кровавой сече со свеями одолел Готера Годбродсона. А предки Ратича, молочного брата, еще шесть веков назад морем ходили на Адриатику, где основали Рагузу, нынешний Дубровник. Со времен Вандала так повелось — куда бы ни пришли русы — непременно оставят по себе память. Одних Руянов по Средиземью с десяток будет. Ругеланд, Ругия, Рутения, Русь, Руйя — эти названия неоднократно возникали на географических картах Европы и Малой Азии то здесь, то там.