Чужие крылья.

Оглавление

Вечером был небольшой полковой банкет. Мартынов, сияя вторым новеньким орденом Красного Знамени, долго, минут пять, произносил поздравительную речь. В ней он говорил обо всем и ни о чем: несколько раз упомянул товарища Сталина, пару раз коммунистическую партию Ленина-Сталина, напомнил всем, что коварный враг будет обязательно разбит, и в конце невнятно вспомнил доблестных сталинских соколов. Рожа у командира была красная, а язык немного заплетался – он уже был изрядно пьян. Второй тост говорил комиссар. Он прозвучал куда лучше, летчикам понравилось. Потом поздравляли еще, но недолго, графины с водкой скоро опустели, тарелки тоже. Водки за праздничным ужином было больше чем, обычно, но все равно маловато, душа у Виктора требовала продолжения. Судя по лицам однополчан, он был не одинок. Так что, когда летчики, собирались домой, предвкушая продолжение, комиссару оставалось только проводить их недовольным взглядом. Он только задержал комэсков и отойдя в сторону, что-то тихо им сердито втолковывал, хмурясь в усы.

— Ну что? — Шишкин стараясь поменьше вступать в грязь подошел с осунувшемуся сугробу, набрал из глубины чистого снега и вытер красное лицо. Стоило ему выпить больше ста грамм, как он сразу покрывался пятнами. — Я бы еще выпил! Вы как?

— Вчера все выпили, — Вахтанг был тих и печален. — И деньги тоже кончились. Они сейчас быстро кончаются, кругом спекулянты…

— Витька, а тебе же вчера должны были за "мессера" заплатить. Неужто все в фонд перечислил? Или осталось чего? Я требую продолжения банкета! — эту фразу Игорь подцепил у Саблина.

— Есть пятьсот! Но идешь ты, — Виктор довольно улыбнулся. — Еле вырвал. Финансист, гад…

— О! — Вахтанг сразу повеселел. — У бабы Нюры бери, у нее лучше. Расскажи…

— Ну прихожу, а он мне. — "Вот приказ командира, выплата за сбитый самолет. Распишись". А сам две бумажки сует. Я ему говорю – "Дай хоть почитаю". — А там ведомость на тысячу рублей и сразу заявление перечислить деньги в фонд обороны. Тоже на тысячу

— Ну да, — Вахтанг кивнул. — Его все подписывают.

— Ну а я говорю – "Не буду заявление подписывать". Наш пузан на пену изошел, я думал, у него очки треснут. Ох и ругался. Так представляешь, он мне потом говорит. — "Иди отсюда, без тебя подпишем".

— Ну а ты? — видимо от свежего воздуха, краснота у Шишкина начала проходить.

— Говорю, хорошо, но я доложу командиру части и начальнику особого отдела про финансовые махинации в полку. Он сразу заткнулся, заявление забрал, а деньги заплатил. Я, тогда, пятьсот себе, на пропой, а пятьсот в фонд обороны и теперь богатый Буратино.

— Зря ты с ним связался. Врага нажил, — Вахтанг сбросил с сапога налипшую грязь. — Жди теперь неприятности.

— Да пошел он! — Саблин и сам понимал что зря. — Козел. Пусть хоть одного немца собьет. Зато нам на неделю хватит.

Сели у себя, в комнате. Самогон оказался чистым, но безбожно вонючим, пился с трудом, оставляя тошнотворное послевкусие. Виктор с трудом проглотил первую стопку и сразу захрустел квашеной капустой. Капуста принесла тетя Оля-хозяйка, ее тоже позвали к столу, втроем было скучно.

— Теть Оль, — Игорь отставил кружку с водой, — а чего Нюркин самогон такой чистый. Вот у Маньки воняет также, но мутный…

— Та люды кажуть, шо вона яво углем чистит, с этих, як их… противохазов.

— А откуда в деревне противогазы?

— Та тут шо було, сынки! — тетя Оля зачастила своим мягким, певучим суржиком. — Тут жешь така война була. Наши у октябри прийшлы, та у Семнадцатой посадки ям понакопалы. Хотя яки воны наши? Солдати чумазы уси, лопочут шось непонятно. Неруси мабуть. У Обезьяньей балки германы бомбами конников богато побили, так воны коней дохлых ризалы, та на кострах мясо жарили, на этих – она показала руками что-то длинное, — як их, штыках. Работать ни хотилы. "Камандира, командира, живота болит, лазарета", — передразнила она кого-то. — Нычого дилать не хотилы, — повторила она. — Командиры булы молоденьки таки, як вы, прямо. От они з ними намучались.

— Теть Оль, а это точно русский язык? — Вахтанг засмеялся. — Я половину слов не понимаю.

— Подывытэсь на його, вже два мисяца мэнэ слухаит, а все ни як не зразумие. А ще червоний командир – она тоже засмеялась. — А потом герман прийшов, мы в погриба потикалы, воно як начало грохотати. А на другой день, як затихло, тут вже германы булы. Побили наших.

— Так а противогазы откуда, — Игорю все хотелось докопаться до истины.

— Так яж кажу, як наших побили, воны тут богато чого побросалы. Германы ружжа пособирали, а оци противохазы кому трэба? Одной Нюрке…

Заскрипела дверь и в комнату вошел комэск, сжимая под мышкой какой-то черный сверток. За эти секунды бутыль самогона со стаканами чудесным образом испарилась со стола, а летчики, нацепили самые фальшивые улыбки.

— Опять пьете! — комэск потянул носом. — Алкоголики несчастные. — Тетя Оля проворно шмыгнула из комнаты, Шубина она сильно боялась и уважала. — Саблин, у тебя сейчас такая рожа, как у попа, во время литургии. Прямо, тута, светишься благочестием. Неужто, кагором разжились? Давай, тута, доставай бутылку, что за ногой стоит. А, это Нюркин… а я думал… Ну наливай, чего глазами хлопаешь.

— А я вам, орлы, подарки принес, — поморщившись, кивнул на лежащий на лавке сверток комэск, когда они выпили. — Ну и дрянь… Регланы, тута. У тебя, Вахтанг, реглан есть, так что будешь без подарка. Меряйте. Вы теперь птицы высокого полета, командиры звеньев, без реглана никуда, — он с затаенной грустью смотрел, как они примеряют обнову. Виктору реглан оказался почти впору, лишь немного жал в плечах. На Шишкина же, оказался велик, руки полностью скрылись в рукавах. Выглядел Игорь потешно.