Обмани, но люби

Оглавление

– Вы хотите сказать…

– Удивительно, правда? Это в двадцать четыре года! – пробормотала Белла. Я не стала вас останавливать, я… понимаю, почему вы стали меня целовать. Вы были счастливы в браке и тоскуете по жене. А у меня нет оправдания, так что давайте согласимся – это было временное умопомрачение, которое не повторится, и пообещайте, что мы не окажемся снова в такой ситуации. Пообещайте, Леон! Иначе я не смогу все это выдержать, даже если так никогда и не увижу свою мать. – Ее глаза ярко вспыхнули.

– Обещаю, что никогда ничего не сделаю вопреки вашему желанию. Так вам будет спокойнее?

– Нет.

«Просто потрясающая честность!»

– Пока вы собираетесь, я спущусь в холл и оплачу счет, – произнес он.

Она отодвинулась от двери:

– Я не рассчитываю, чтобы вы будете за меня платить.

– Знаю. Потому и хочу это сделать, – произнес он.

Во всем ее прекрасном существе нет ни единой корыстной мысли. А ее губы только что едва не довели его до сердечного приступа. В Белле Петерсон множество неожиданных сторон, и все они волнуют и изумляют. А Леон уже считал, что после смерти Бенедетты ни одной женщине не удастся его увлечь.

Он вышел из комнаты и оплатил пребывание Беллы в отеле, прибавив щедрые чаевые, отчего сумрачные глаза Розы значительно подобрели.

Белла собралась быстрее, чем предполагал Леон. Она вышла в холл с чемоданом и сумкой через плечо. Несомненно, поспешить ее заставило волнующее ожидание встречи с матерью, но он подозревал, что она и без того пунктуальна всегда и во всем. Еще одно качество, которое он оценил по достоинству.

Леон взял у нее багаж, и они направились к машине. Второй раз за два дня он вез ее к себе домой. Впрочем, со вчерашнего утра, когда он лег спать после бессонной ночи, проведенной с дочерью, много всего произошло.

Леон уже больше не задавался вопросом, почему звонок помощника на виллу заставил его собраться и отправиться в банк за разъяснениями. Во всем, что случилось, он явственно чувствовал руку судьбы. И от этого ему становилось жутко.

Глава 4

Час спустя после того, как Белла устроилась в красивой гостевой спальне, которую накануне видела лишь мельком, в дверь к ней постучали. Она как раз сушила только что вымытые волосы.

– Синьор послал меня узнать, не нужно ли вам что-нибудь постирать или погладить? – спросила стоявшая за дверью горничная.

Еще ни разу в жизни Белле не предлагали таких услуг. Ей очень хотелось выглядеть безупречно в глазах матери, и она решила воспользоваться великодушным гостеприимством Леона.

– Одну минуту!

Белла торопливо подошла к чемодану, который поставила на сундук в ногах королевских размеров кровати. Открыв его, достала костюм цвета лайма с короткими рукавами и белой отделкой.

– Хорошо бы слегка его отутюжить, – объяснила она, вручая костюм горничной.

– Я сию минуту верну его вам.

– Спасибо.

Белла расчесала свои волнистые волосы и надела жемчужные сережки. А вот жемчужные бусы удалось застегнуть не сразу – руки плохо слушались. Сегодня вечером сбудется ее мечта. Несмотря на все комплименты Леона, страх разочаровать мать никак не желал покидать ее.

Как все-таки хорошо, что она захватила с собой белые туфли-лодочки, – собирая вещи для поездки, Белла сомневалась, что представится случай их надеть.

Горничная в самом деле быстро управилась с костюмом.

– Синьор сказал, что вы можете спуститься в патио, когда будете готовы, – произнесла она.

Мысль о Леоне заставила сердце Беллы биться сильнее. Она все еще помнила прикосновение его губ, и это наполняло ее неведомым прежде восторгом.

Одевшись и бросив последний взгляд в старинное напольное зеркало, Белла решила, что готова присоединиться к хозяину дома. Одобрит ли он ее наряд? Что, если нет? Насколько это важно для нее?

Поцелуи Леона стали для нее откровением. В тот момент каждый нерв в ее теле наполнился жизнью. То, что он ее сводный брат, как-то отступило на второй план, стоило им на секунду предаться желанию.

Не желая заставлять Леона ждать, Белла бросила последний взгляд на фотографию, которую поместила на туалетный столик, вышла из комнаты и спустилась вниз, в холл. Она помнила, как пройти в патио, но не успела подойти к застекленной двери, как к ней подбежала большая коричневая собака, приветливо виляя хвостом. Задержавшись, чтобы погладить ее по голове, Белла увидела, что Леон в патио не один.

На руках у него была очаровательная белокурая малышка в розовом сарафанчике и розовых сандаликах, цвет которых резко контрастировал с черной шелковой рубашкой, в которую был одет Леон. Приникшей к его груди девочке было месяцев семь.

Он ходил с ней по двору, что-то приговаривая, снова и снова целуя ее то в щечку, то в шейку. Эта сцена произвела на Беллу такое сильное впечатление, что на глаза ей навернулись жгучие слезы. Каково это – быть настолько любимой…

Белла вздрогнула. Она помнила ощущение этих губ на своих губах. И к своему стыду она тогда очень не хотела, чтобы он останавливался.

Эта девочка – его дочь? Может, она дочь Данта, его брата? Белла мало знала о семье Леона.

Он, видимо, почувствовал ее присутствие, повернулся, и глаза их встретились.

– Вижу, вы успели познакомиться с Руфо. А теперь идите сюда и познакомьтесь с моей дочерью. Это Кончитта.

– Ваша дочь? – удивленно воскликнула Белла. Это, конечно, объясняло нежность, которую он проявлял к ребенку. – Ой, – заворковала она ласково, – ты маленькая красавица. – Белла осторожно дотронулась до ручки малышки, цеплявшейся за рубашку отца. – Я много повидала деток в приюте, но не видела никого с таким нежным личиком и кожей. Ты похожа на фарфоровую куколку. – Она подняла глаза на Леона. – Карие глаза у нее, наверное, от матери?