Очарованная горцем

Оглавление

— Капитан?

— Буди сестер! Скажи, пусть молятся, слышишь?

Всего за несколько предрассветных часов, что прошли с момента нападения на аббатство Святого Христофора, людям Эдварда удалось перебить почти половину вражеского отряда. Однако потери, которые понесло само аббатство, были больше. Неизмеримо больше…

Укрывшись на колокольне, Давина молча разглядывала безжизненные тела, устилавшие внутренний дворик монастыря. Отвратительная вонь горящей смолы и обожженной человеческой плоти забивала ноздри, невыносимо щипало глаза. Смахнув слезы, она бросила взгляд поверх монастырских стен — там, на лугу, звенели мечи и кипел бой. Всадники сражались с таким остервенением, как будто их ненависть до сих пор не была утолена. Впрочем, при чем тут ненависть?

Они бились из-за нее, хотя ни один из них не знал ее до сего дня. А вот она знала их хорошо. С того самого дня, как Эдвард впервые рассказал ей о них, не было дня, чтобы их лица не являлись ей в ночных кошмарах.

Из-за резкого ветра слезились глаза, слезы струились по ее щекам… Те, кого она считала своей семьей, лежали на земле, мертвые или истекающие кровью. Смахнув слезы, Давина со страхом попыталась отыскать взглядом тело Эдварда. Спустя час после того как начался штурм монастыря, он поднялся к ней на башню и приказал спуститься в часовню — молиться вместе с сестрами. Давина наотрез отказалась, и тогда он просто перекинул ее через плечо, словно мешок с зерном, и сам отнес в часовню. Но Давина не собиралась прятаться, поэтому, улучив удобный момент, тихонько пробралась обратно на колокольню. Ее лук отправил десяток-другой осаждающих на встречу с Создателем. Но их было слишком много.

Она так долго боялась, представляя себе этот день. Ей казалось, она заранее подготовилась к этому. Привыкла к мысли о смерти. Да, она была готова к гибели, но к своей… Как вообще можно приготовиться к смерти тех, кто тебе дорог?!

А внизу, там, куда она не смотрела, высокий воин, одетый не так, как это принято было в Англии, одним прыжком перескочил через стену часовни. В одной руке его был горящий факел, другой он сжимал меч.

Глава 2

Холодный, пронизывающий ветер отбросил со лба Роберта Макгрегора прядь черных как смоль волос. Подняв глаза вверх, он угрюмо уставился на затянутое тучами небо с таким видом, словно бросал вызов небесам.

Роб до сих пор не был уверен, что согласен с отцом, уговорившим его оставить ненадолго клан ради присутствия на коронации Якова из Йорка. Разве законы, принятые надутыми аристократами в напудренных париках и накрахмаленных брыжах, писаны для Макгрегоров?! Роб фыркнул. Да большинство этих спесивых индюков знать не знают о Макгрегорах со Ская! И уж, конечно, даже если кто-то и вспомнит о существовании их клана, ни один из них не осмелится сунуться в их горы, чтобы установить там свои дурацкие законы. Макгрегоры ничего не должны королю Англии!

— Бывают случаи, когда лучше избегать открытого неповиновения, — вторгся в его мрачные мысли ворчливый голос отца. — Безопасность клана — превыше всего. Помни об этом!

Будучи старшим сыном и прямым наследником верховного вождя клана Макгрегоров со Ская, Роб с детства научился понимать образ мыслей своего отца. И знал, что выказать поддержку новому королю — мудрый и дальновидный ход. Хотя ему самому не было решительно никакого дела до того, что происходит на юге от их границы, в парламенте оставалось немало таких, кто считал образ жизни шотландских горцев с их вождями, пользующимися непререкаемой властью среди членов клана, устаревшим, а следовательно, пора покончить с этим. В общем, если ради безопасности клана потребуется облобызать руку нового короля, угрюмо подумал Роб, он это сделает.

Для него не имело большого значения, кто вождь, он или его отец. Роб давно уже привык принимать на себя ответственность за судьбу клана. Он не чурался никакой работы — возделывал землю, пас овец, чинил прохудившиеся крыши, хотя никогда не признался бы даже самому себе, что тяжелый физический труд доставляет ему удовольствие. Вместе с отцом он решал, что будет лучше для членов клана и их семей, и при этом неустанно упражнялся во владении мечом, хорошо зная, что только сильная воля и крепкая рука помогут ему удержать то, что он по праву считал своим.

Но сейчас Роб был в ярости. Его бесило, что он должен оставить клан ради того, чтобы облобызать руку человека, который скорее всего со страху намочил бы штаны, случись ему оказаться на поле брани.

— Объясни мне еще раз, какого черта тебе понадобилось свернуть на эту тропу, Уилл? — спросил кузена Роб, натягивая поводья, чтобы заставить своего крупного жеребца держаться подальше от канавы, до краев заполненной жидкой грязью.

Их отряд остался дожидаться их на дороге у английской границы. Идея сделать небольшой крюк принадлежала Уиллу, и Роб то и дело спрашивал себя, какого черта он послушался и почему согласился на то, чтобы с ними поехали еще несколько человек из отряда.

— Аббатство Святого Христофора, — крикнул через плечо Уилл. — Я же говорил тебе, там живет сестра Маргарет Мэри.

— Проклятие… и кто она такая, сестра Маргарет Мэри? — прорычал Ангус Макгрегор, потирая ляжки. — И почему судьба какой-то Христовой невесты тронула твое черное сердце, хотел бы я знать?

— Она была моей нянюшкой целых шесть лет, когда умерла моя мать.

— Что-то такое припоминаю… Верно, о ней говорил Тристан, — задумчиво пробормотал Колин, младший брат Роба.

Роба раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, он благодарил Бога за то, что за ними не увязался его братец Тристан, иначе добродетель монахинь подверглась бы серьезному испытанию, а с другой — злился на себя за то, что позволил поехать Колину. Роб уже успел догадаться, что его кузен понятия не имеет, где находится это чертово аббатство. Он вел их все дальше, в глубь холмов. Роб нахмурился — на их небольшой отряд в любую минуту могла напасть шайка разбойников, которыми кишели эти места. И не то чтобы Роб боялся или сомневался в том, что Колин способен защитить себя, тот давно уже доказал свое умение владеть мечом. Просто предпочел бы, чтобы младший брат оказался в другом месте, если на них нападут.