По Мыслящим Королевствам

Оглавление

— Понятно, — Симна на бегу усмехнулся. — Значит, аромату твоего ориса не может противостоять ни один самец и ты поднял нашего четвероногого друга, дав ему нюхнуть этой штуки. — Он с интересом оглядел мешок пастуха. — Когда мы окажемся в более располагающих условиях, я попрошу тебя позволить мне сделать маленькую понюшку. Просто из любопытства, ты понимаешь, — торопливо добавил северянин.

— Не советую.

— Почему нет? — Симна кивнул в направлении черного кота, пробиравшегося по темным городским улицам. — Ему это вроде бы не повредило.

— Его нос способен на много большее, чем наши. Но проблема в другом.

— В чем же?

— В бутылочке Мерубы всего несколько капель, но это не мускус ориса. Это капли, сгущенные из мускуса, взятого из желез пятидесяти орисов.

— Ого. — Симна недоверчиво нахмурился. — Неужели такие крепкие?

Эхомба поглядел на товарища. Как обычно, пастух не улыбался.

— Ты можешь наброситься сам на себя.

Симна ибн Синд тщательно обдумал эти слова и пришел к выводу, что ни один из вариантов ему категорически не нравился.

— Скверно, — наконец признался он своему другу.

— Еще как.

Северянин вновь указал на большого кота, прыгающего немного впереди них.

— Способен он на большее или нет, но наш смуглый друг, похоже, без особого труда справляется с последствиями.

— Пока да, — согласился Эхомба. — Как бы то ни было, с мускусом ориса осторожность никогда не помешает. — Прибавив скорости, чтобы добраться до окраин сонного Либондая до восхода солнца, он встретился с Симной глазами. — А ты думаешь, почему я все время бегу позади кота?

V

Повсюду, где путешественники останавливались перевести дыхание, они расспрашивали о Харамосе бин Гру, но народ, живший на окраинах, редко имел дело с моряками и купцами, а также с теми, кто околачивался в гавани. Ремесленники существовали вне сферы интересов богатых купцов и торговцев, заправлявших коммерцией на южном побережье Преммойса. Впрочем, лукавый негоциант по крайней мере не солгал относительно Хамакассара: те, кого путешественники спрашивали, подтвердили, что такой город действительно сушествует и в его порту скорее всего найдутся корабли и люди, которые рискнут пересечь необъятную Семордрию.

В холмистом пригороде Колиорой отыскались несколько зеленщиков, которым было известно имя бин Гру. Они знали о нем лишь понаслышке как о влиятельном торговце товарами особого ассортимента, по своему состоянию принадлежавшем к верхней трети купеческого сословия, хотя ни в коем случае не столь известном, богатом и могущественном, как Винмар Щедрый или прославленное семейство Булешиас.

Будь его воля, Алита обежал бы весь город в поисках человека, который на некоторое время низвел его до положения товара.

— Он не только похитил мою свободу, но прикарманил мое достоинство и назначил за него цену. — Желтые глаза сверкали, а кошачьи слова переходили в злобное рычание. — Я хочу его сожрать. Хочу услышать треск его костей у меня на зубах и почувствовать теплый ток его крови у меня в горле.

— Может быть, в другой раз. — Эхомба со своим посохом-копьем в руке, которым мерил путь и определял час, шел по узкой дороге, вившейся по пологому лесистому склону. С каждым шагом суматошные толпы Либондая оставались все дальше позади, а легендарный Хамакассар становился немного ближе. — Сперва я должен исполнить обязательство.

Черный кот приблизился к Эхомбе; верх его гривы доходил до лица высокого пастуха.

— А как же мое достоинство?

Если вдруг Эхомба терял самообладание, это всегда ошеломляло. Поскольку он говорил тихо, порой даже едва слышно, то вдвойне поражали случаи, когда он повышал голос. Пастух резко повернулся к коту.

— К черту твое достоинство! К несчастью, я оказался в долгу у мертвого. И это реальность, а не абстракция. — Он ударил себя в грудь: — Ты думаешь, что только тебе приходится тяжело? — Свободной рукой Эхомба описал величественный полукруг, охвативший покатую прибрежную долину позади них и сверкающее синее море, к которому она привалилась, словно пес, уснувший подле хозяина. — Моя жена и помощница находится в бессчетном количестве лиг к югу, как и двое моих детей, как и мои друзья, и никто из них в этот миг не знает, жив я или стал пищей для червей. И это тоже реальность. Я так же страстно, как и ты, хотел бы сейчас находиться не здесь! — Поняв, что кричит, Эхомба понизил голос. — Когда мы достигли южного побережья Абокуа, я был счастлив, потому что надеялся найти в торговых городах Малиина корабль, который переправит нас через Семордрию. — Его взгляд снова обратился к лежащей впереди дороге. — И вот теперь оказывается, что нам снова предстоит пройти по суше неизвестно сколько до места под названием Хамакассар, прежде чем это станет возможно. А кто знает, что мы там найдем? Других боязливых матросов, других отнекивающихся капитанов? Не придется ли нам пересечь реку, на которой стоит тот город, и идти вперед, шагать дальше, потому что, вопреки тому, что нам говорили, тамошние мореходы тоже робеют выйти в океанские просторы? Мне не хочется перебираться пешком через крышу мира.

Некоторое время они шагали в молчании, не обращая внимания на взгляды крестьян, обрабатывающих поля, или подростков с прутиками, пасущих свиней и гусей, броненосцев и маленьких животных с копытами, раскачивающимися хоботами и птичьими хвостами.

Став причиной воцарившегося молчания, Алита и нарушил его:

— У тебя есть самка и детеныши. А у меня ничего нет, кроме моего достоинства. Поэтому оно для меня важнее, чем для тебя.