Выбери любимый жанр

Оценить:

Избранные произведения для детей

Оглавление

— Ну, значит, и я на бал пойду, — спокойно говорила бабушка Денисиха, крепко закутывая голову старым платком.

Мужики молчали.

— Ты про нас-то не говори, бабушка, што, значит, мы в дудке работали, — говорил Рукобитов.

— Уж я знаю, што ему сказать, — уверенно ответила старуха. — Кто работал, — руки-ноги не оставил. А закону все-таки нет, чтобы морить людей под землей. Еще передо мной анжинер-то досыта накланяется. Нечего с меня взять.

Одевшись, бабушка помолчала, взяла в руки свою черемуховую палку и сказала:

— Ну, так вы меня ждите. Дарья, ты подтопи печку-то да картошки свари опять. Все-таки горяченького Михалко хватит с устатку.

Когда бабушка Денисиха пошла к дверям, Рукобитов попробовал ее остановить:

— Не ходила бы ты лучше, бабушка. Не женское это дело. Да и дорогой еще замерзнешь, пожалуй!..

Бабушка повернулась к нему, показала свою палку и сказала:

— А вот это знаешь?

Когда дверь за ней затворилась, Яков со вздохом проговорил:

— Правильная старушка. Вот какого она холоду нагонит, а взять не с кого.

— Нет, с работы сгонят.

— Пущай гонят! — решительно заявил Рукобитов. — Как-нибудь перебьемся, коли на то пойдет. Не мы первые, не мы последние…

А старая Денисиха шагала посредине улицы, размахивая своей палкой и думая вслух:

— А вот приду и все скажу… Нету такого закона!.. Суди меня, а я вот пойду и твою печать на мелкие части растерзаю.

В господском доме елка уже догорала. Разодетые по-праздничному дети с нетерпением ожидали того блаженного момента, когда елка со всеми своими сокровищами поступит в их полное распоряжение. В передней на стуле дремал штейгер Ермишка, «отвечавший сегодня за швейцара».

Из столовой доносился веселый говор закусывавших; в кабинете играли в карты; молодая красивая хозяйка бегала из комнаты в комнату, занимая гостей. Когда послышался скрип ступенек на деревянной лестнице, Ермишка вскочил и бросился отворять дверь.

Перед ним стояла бабушка Денисиха со своей палкой… В первую минуту Ермишка совершенно оторопел, а когда узнал старуху Денисиху, загородил ей дорогу и зашипел, как гусь.

— Куды пре-ешь?!

Вместо ответа бабушка Денисиха ударила его палкой прямо по голове.

— Вот тебе, змей подколодный!..

Конечно, старуха не могла ударить больно, но Ермишка закричал благим матом:

— Ой, убила!.. До смерти убила…

В переднюю выскочили все гости, но старуха не смутилась, а только проговорила:

— Который, значит, будет тут хозяин? Мне анжинера…

— Что тебе нужно, старушка? — спросил выступивший вперед хозяин.

— Мне-то? А зачем ты моего Михалку печатью запечатал под землей?

— Какого Михалку?

— Моего внучка Михалку… Ты-то вот радуешься тут со своими детками, а Михалко под землей сидит. Разве есть такой закон?!

— Это она насчет дудки, которую мы даве опечатали… — объяснил Ермишка. — Меня-то вот как палкой благословила, прямо по голове… Этак можно живого человека и до смерти убить. Позвольте, ваше высокоблагородие, я ее в шею вытолкаю за пустые ее слова.

— Нет, оставь… А ты, старушка, говори толком.

— И скажу… все скажу… Ты запечатал Михалку в дудке, ты и добывай!..

Когда все разъяснилось, управляющий велел подать лошадь и отправился с Ермишкой на дудку.

— Ты подожди здесь, бабушка, — ласково говорила его жена, усаживая старуху на стул в передней. — Может быть, ты озябла? Может быть, есть хочешь?

— Нет, ничего мне не нужно, барыня… — шептала Денисиха.

— Мой муж не знал, что в шахте спрятался твой внучек… Это все штейгер виноват.

— Он, он, матушка!..

Дети нетерпеливо выглядывали в переднюю. Кто-то назвал сидевшую в передней старуху ведьмой, и всем это показалось очень смешным. А «ведьма», обласканная доброй барыней, сидела и плакала.

— Вот твои детки, хорошая барыня, с радости скачут, а наши детки с голоду плачут, — говорила бабушка Денисиха, качая своей головой. — Праздник на дворе, а в дому и хлеба не было.

Она сидела и рассказывала про свою бедность, а добрая барыня слушала, глотая слезы.

— Мама, когда мы будет делить елку? — приставали к ней.

— Подождите, когда приедет папа.

— А он куда уехал?

— По одному важному делу и скоро вернется. Имейте маленькое терпение…

Папа действительно скоро вернулся и торжественно ввел в переднюю упиравшегося Михалку.

— Вот тебе, старушка, твой внучек. Едва его вытащили из дудки. Спрятался в забое и молчит.

Когда старая Денисиха вернулась домой с Михалкой, все только ахнули.

— Ай да бабушка! — хвалил Яков.

— Вот то-то и есть, аники-воины, — ворчала старуха. — Руки у вас есть, а ума-то и не хватило…

Дарья опять плакала, но уже на этот раз от радости.

Постойко

I

Едва только дворник отворил калитку, как Постойко с необыкновенной ловкостью проскользнул мимо него на улицу. Это случилось утром. Постойке необходимо было подраться с пойнтером из соседнего дома, — его выпускали погулять в это время.

— А, ты опять здесь, мужлан? — проворчал пойнтер, скаля свои белые длинные зубы и вытягивая хвост палкой. — Я тебе задам…

Постойко задрал еще сильнее свой пушистый хвост, свернутый кольцом, ощетинился и смело пошел на врага. Они встречались каждый день в это время и каждый раз дрались до остервенения. Охотничий пес не мог видеть равнодушно кудластого дворового пса, а тот, в свою очередь, сгорал от нетерпения запустить свои белые зубы в выхоленную кожу важничавшего барина. Пойнтера звали Аргусом, и он даже был раз на собачьей выставке, в самом отборном обществе других породистых и таких же выхоленных собак. Враги медленно подходили друг к другу, поднимали шерсть, скалили зубы и только хотели вцепиться, как вдруг в воздухе свистнула длинная веревка и змеей обвила Аргуса. Он жалобно взвизгнул от боли, присел и даже закрыл глаза. А Постойко летел вдоль улицы стремглав, спасаясь от бежавших за ним людей с веревками. Он хотел улизнуть куда-нибудь в ворота, но везде все было еще заперто. Впереди выбежали дворники и загородили Постойке дорогу. Опять свистнула веревка, и Постойко очутился с арканом на шее.