Наоборот

• Предыдущая
• 67/69
• Следующая

33

Агриппа д’Обинъе (1552–1630) — французский писатель, автор книг "Трагики", "Всемирная история", "Приключения барона де Фенеста", "Весна". Агриппа был одним из самых верных сторонников Анри IV. Уверенный в его преданности король не спешил награждать Агриппу. Однажды, охраняя сон короля, который находился в другой комнате, Агриппа сказал второму камердинеру: "Ля Форе, наш хозяин самый неблагодарный из смертных". "Чего?" — не понял дремлющий Ля Форе. "Глухая тетеря! — крикнул из своей спальни король. — Он говорит, что я неблагодарная свинья". В конце-концов король нашел на Сен-Жерменской ярмарке свой портрет и попытался преподнести его Агриппе, но тот написал в низу холста: "Что за дьявол создал короля, который вместо денег, рожу свою дарит тому, кто ему верно служит в действительности".

34

…об авторе "Stabat"… Stabat mater dolorosa — (букв. "Его мать стояла, полная боли" (лат.) — проза, повествующая о боли матери распятого Христа. Текст этот распевается в католических церквах во время Великого поста и, главным образом, в Великий четверг (четверг Страстной недели). Автор слов не установлен. Некоторые исследователи приписывают авторство текста и музыки к нему монаху Джакопоне, жившему bXIVb.; другие специалисты считают, что автором слов был папа Иннокентий III. Подобно другим католическим гимнам, текст Stabat служил не только для церковных песнопений, вдохновлял известных композиторов. Он был положен на музыку, в частности, Перголеэе, Гайдном, Россини.

35

Элло в конце концов свернул с заезженной дороги… В "Книге масок" знаменитый поэт и критик Реми де Гурмон дает характеристику писателю Эрнесту Элло, аналогичную той, что дает Гюисманс. Его этюд начинается словами: "Элло олицетворяет собой веру, то, что есть в ней абсолютного, и доверие, то, что есть в нем более или менее неустойчивого… У него наивность гения и наивность невежества".

36

Две книги Барбэ д’Орвилли особенно разжигали дез Эссэнта… За десять лет до выхода романа "Наоборот" французский романист и критик Барбэ д'Орвилли (1808–1889) выпустил книгу "Дьяволицы", которая, подобно "Госпоже Бовари" и "Цветам Зла", вызвала гнев представителей юстиции. Но "сатанизм" д'Орвилли является, скорее, внешним, декоративным атрибутом. Речь идет о дьявольском начале в человеческой природе, с которым не уставали бороться гуманисты всех эпох, в том числе и современники д'Орвилли. Его позицию можно расценивать как крайнюю степень дендизма (не случайно он начал с трактата "Дендизм, или Джордж Бреммель"), а не сатанизма. Д'Орвилли ни на минуту не переставал быть денди как в жизни, так и в творчестве, обожая шокировать "добропорядочных" буржуа вызывающими костюмами и фразами. В этом контексте становится понятным эпиграф к книге "Дьяволицы" ("Кому посвятить это?.."). Не случайно книгу иллюстрировал знаменитый график Фелисьен Ропс, тоже обращавший внимание на дьявольское начало в человеке. Не случайно также, что именно д'Орвилли выступил в 1857 г. в защиту "Цветов Зла", назвав автора книги "Данте нашей эпохи".

37

"Malleus maleficorum", страшный кодекс Якоба Шпренгера. "Молот ведьм", четырехтомный трактат Шпренгера, напечатанный во Франкфурте в 1598 г., был самым знаменитым, хотя и не единственным учебником инквизиторов. Весьма популярными были также труды преподобного отца Мартина Дельрио "Магические прения и поиски" (французский перевод появился в 1611 г.); и преподобного отца Демарэ "История Магдалены Баван, монашенки из монастыря Св. Луи в Лувьере, с ее исповедью, в которой она заявляет обо всех мерзостях, непристойностях и кощунствах, которые практиковала сама и видела, как практикуют другие, как в вышеуказанном монастыре, так и на шабаше" (Париж, 1652), и напечатанная в 1587 г. книга Бодэна "О демономании колдунов".

38

Маркиз описал это… — Маркиз де Сад (1740–1814) — французский писатель, не принадлежавший ни к одному из литературных направлений, но повлиявший на выдающихся представителей романтизма, реализма, натурализма, сюрреализма, на знаменитых психологов и психопатологов XX в. Самые известные его книги — "Жюстина, или Несчастья добродетели", "Новая Жюстина, а также история Жюльетты, ее сестры, или Благоденствия порока", "Сто двадцать дней Содома", "Философия в будуаре". Парадоксальные концепции, идущие вразрез с общепринятыми, абсолютная раскованность лексики, обилие арготизмов явились причиной долголетнего "заговора молчания" вокруг имени де Сада. Маркиза с полным правом можно назвать моралистом "наоборот". В "Эссе о романах" он высказал мысль в духе дез Эссэнта: "Говорят, что мои кисти слишком сильны, и я изображаю порок омерзительным. Хотите знать, почему? Я не желаю пробуждать любовь к пороку… Я сделал героев, избравших стезю порока, настолько ужасающими, что они, конечно, не внушат ни жалости, ни любви. В этом, осмелюсь утверждать, я более морален, чем те, кто позволяют себе злодеев приукрашивать. Пагубные произведения этих авторов напоминают экзотические плоды: под великолепным цветком таится смерть. Повторяю: я всегда буду описывать произведение только адскими красками; я хочу, чтобы его презирали. Я не знаю иного метода, нежели этот: показывать преступление во всем ужасе, его характеризующем". Ключевой фразой, камертоном почти всего творчества маркиза воспринимается следующий призыв из "Философии в будуаре": "Теперь, когда мы выкарабкались из тьмы религиозных заблуждений, державших нас в плену и, уничтожив предрассудки, приблизились к природе, будем слушать только ее голос, удостоверимся, что главное преступление — это сопротивление желаниям, которые внушает природа… не гасить будем нашу страсть, а регулировать средства ее спокойного удовлетворения."

• Предыдущая
• 67/69
• Следующая