|
Оценить:
|
Русские лгуны
2
– До сих пор с генералами! – отвечал тот.
– Так как же по генеральским-то лицам танцевать и ходить ногами – неловко!
– Очень неловко! – засмеялся Антон Федотыч.
Молодой человек между тем придал как бы мыслящее выражение своему лицу, потом тряхнул кудрями и начал:
– У меня в Петербурге тоже были всегда свободные деньги, и я раз тоже на аукционе купил для маменьки часы; оказалось потом, что они с будильником…
– Бывает, с такой, знаете, особенной машиной! – подтвердил Антон Федотыч и показал даже рукою как бы некоторое подобие машины.
– Да дело не в машине, а в том, что часы будили в восемь часов, именно когда маменька привыкла вставать.
– Скажите! – произнес Антон Федотыч с некоторой дозой внимания.
– И это ничего! Но они будили не шумом, как будят обыкновенные часы, а выкрикивали человеческим голосом: «Вставайте!.. Вставайте!..»
– Скажите! – произнес опять Антон Федотыч, возвысив на значительное число нот свое внимание и даже показывая некоторое удивление.
– И это еще ничего! – доколачивал его молодой человек. – Будильник прибавлял: «Вставайте, Клеопатра Григорьевна!» – имя мамаши выговаривал.
– Да, это приятно! – заметил Антон Федотыч, как-то насильственно улыбаясь.
Он поставлен был в странное положение. Весь его ум и соображение как бы подернулись каким-то туманом. В молодом человеке он видел точно двойника своего, который мог совершенно то же делать, что и он делал.
– Вы вот справедливо сказали, – начал он после некоторого раздумья, – дом у меня точно что здесь стар. Неприятна, знаете, ветхость эта, а потому я гораздо больше люблю жить в усадьбе своей.
– А у вас хорошая усадьба? – спросил Коробов.
– Превосходная-с! Насчет угодий расскажу вам только одно. Раз, летом, погода этакая прекрасная стояла, сижу я с семейством у себя на балконе; вдруг слышу колокольчик. «Кто такой?» – думаю. Оказывается, становой приехал. Ну, очень рад. «Антон Федотыч, говорит, к вам архиерей сейчас приедет. Услыхал, что вы поблизости: „Везите, везите, говорит, меня к нему“; я нарочно прискакал вас предуведомить…» И точно, что я со всеми этими высокими духовными особами всегда был дружен, потому что и в молодости и до сих пор люблю заниматься этой богословией; только дело в том, что мы с семейством по слабости наших комплекций всегда едим скоромное… (Читатель, может быть, не забыл, каким слабым здоровьем и малым аппетитом пользовался сам Антон Федотыч и все его семейство.) Но ведь это – монахи; по званию своему они не могут этого делать. Призываю я управляющего. «Скачи, говорю, братец, в город, плати там сколько хочешь, только доставай нам рыбы». – «Ничего-с, говорит, и около дома найдем». – «Как около дома?» – «Да так уж, говорит, не извольте беспокоиться». Ну, я знаю, что он действительно человек расторопный, поуспокоился. Приехал архиерей… Сидим мы… тары-бары распускаем, а меня между тем все червячок гложет: «Ну как, думаю, не найдут рыбы?» Вдруг этот самый управляющий меня вызывает. «Пожалуйте, говорит, на пруд да и его-то преосвященство попросите». Возвращаюсь я к гостям моим. «Вот, говорю, ваше преосвященство, дурак мой управляющий меня и вас на пруд выйти просит – там что-то такое необыкновенное случилось». – «Хорошо, говорит, я очень рад попройтись, а то все сидел». Выходим, и так-таки прямо нам в глаза, на берегу пруда – пуда в два осетр!..
– Бывает это! – подтвердил его слушатель. – Раз мы с мамашей тоже сидим на балконе, только слышим вдруг колокольчик… Это чиновники из города едут к нам, а между тем среда… Мы с матушкой, по слабости нашего здоровья, едим скоромное, а чиновники, по их сану, всегда соблюдают посты… (Повеса на этот раз не счел даже за нужное менять фраз Антона Федотыча.) Только я призываю к себе управляющего: «Скачи, говорю, плати что хочешь за рыбу». – «Достанем, говорит, и дома, да еще и с дичью». Я сначала и поверил ему, но потом, когда чиновники приехали, меня, как и вас, стал тоже червячок погладывать; однако управляющий вскоре же вбегает. «Пожалуйте, говорит, бога ради, с гостьми на пруд да и винтовку уж захватите с собой». – «Зачем винтовку?» – «Нужно», – говорит… Бежим мы за ним. На берегу реки человек сорок мужиков тянут бредень… в него попал медведь, а белуга ему в ногу впилась!
Антон Федотыч даже уж и не усмехнулся на это; но тотчас же встал и отошел от своего собеседника и целый вечер был как опущенный в воду. Он полагал, что занимает своими разговорами молодого человека, а тот только смеялся над ним – обидно!
II
Богатые лгуны и бедный
Наклонность полгать – в каких она иногда кротких душах живет! Я знал в В-е мещанина Петра Вакорина – чрезвычайно кроткого малого, обремененного огромным семейством, не способного ничего другого делать, как сходить за охотой, за грибами, рыбки поудить. Существовал он решительно благодеянием одного подгороднего помещика, Саврасова, честолюбивейшего и надменнейшего человека и в то же время псового и ружейного охотника, который, собственно, и благодетельствовал Вакорину за то, что он выслеживал ему иногда места, удобные для охоты, хоть тот по большей части и навирал в этом случае. Слабость поприврать в Вакорине, как в существе загнанном, так умеренно проявлялась, что ее почти никто и не замечал, а в то же время она была, и очень была: придет иногда и расскажет жене, что видел орла с орлятами, да улетели – канальство. А между тем никаких орлят не было, да и быть не могло. А то отправится в соседний монастырь к обедне и там, будто случайно, расскажет казначею: «Какую, ваше преподобие, я на мельнице вашей щуку видел; пуда в два, надо полагать; вся седая ходит, мохом уж, значит, поросла!..» Разгорятся жадностью казначейские очи, велит он спустить омут – хоть бы пескарь! Начнут бранить Вакорина, непременно тут присутствующего; крестится, божится, что видел, тогда как сам очень хорошо знает, что видел нечто гораздо более похожее на палку, чем на щуку.
