Том 4. Пьесы 1865-1867

• Предыдущая
• 29/107
• Следующая

29

Я в эту глушь? На самых добрых конях
Весь день скакать, до ночи не доскачешь.
А там, гляди, гульба, потеха, пьянство
Во всем дворе. А в терему у Марьи
Чужой сидит хозяином, целует,
Глядит ей в очи, к сердцу жмет ее,
Как у себя, как дома. Либо вовсе
Сманил ее и был таков. Немало
Светлиц и повалуш у Бастрюкова,
Зачем ему в чужие красться вором,
Исподтишка, с оглядкой миловаться,
Чтоб люди не видали. То ли дело,
Привез домой, она не поперечит,
Гуляй душа, никто не помешает.
О, дьяволы! Грызи зубами руки
Да плачь теперь; свою башку седую
Разбей об печку. Дураком родился
И дураком умрешь. Вот близко локоть,
Да не укусишь. Ты кому поверил?
Кого оставил дом стеречь? Бабенку!
Она, родясь, алтына не видала:
Достать мошну да позвенеть ей к рылу,
Себя продаст, не только что чужую.
А слуги? те назло, не из корысти,
Готовы дом поджечь со всех углов.

(Молчание.)

Скачи, Нечай, скачи, приедешь в пору.
Там пир идет, весь мир гуляет, пляшут,
Здоровье пьют, Нечая поминают:
«Берег Нечай, да людям. У Нечая
И по губам текло, да не попало».
Да скоро ль утро? Ехать бы, да темно
И бездорожье, ноги изломаешь!
Дрожи как лист осиновый, Иудой
Трясись теперь; сиди да утра жди!
Хоть бы колдун какой! Поворожить бы.

(Подходит к старухе.)

Ты ворожишь, старуха?

Старуха

Нам, боярин,
И ворожить-то не о чем. Мы Бога
И так прогневали. А вам, боярин,
Без ворожбы сполагоря живется.
Ты отойди, здесь ангельское место.
Баю-баю, мил внучоночек!
Ты спи-усни, крестьянской сын!

Воевода

(садится на постель)

Вы, черти полуночные, сбирайтесь —
Иль рвите врозь меня, иль помогите!
А сон опять морит. Прилягу малость.
Забрезжит свет, на ко́ней и в дорогу.

(Засыпает.)

Старуха

С тобой сидит бабка старая.
До зари с зари прибаюкивает,
Тихий сон очам наговаривает,
Да качку-качалку покачивает.

(Засыпает.)

Часть сеней в доме Бастрюковых. Бастрюков Степан с чарой меду, Дубровин, Резвый, Зоря, Кубас, Шишига и слуги одеты гребцами.

Воевода

Да вот они. Роман Дубровин, Степка,
Вы оба тут. Ну, вас-то мне и надо.
Попался, брат Степан! Иди к ответу!
Не я сужу, закон, не обижайся,
Что не по шерсти гладят. Ты умеешь
Воров скрывать, умей ответ держать.

Степан Бастрюков

Повеселей бы что-нибудь, робята!

Резвый

Да вот игра: садись, робята, на пол
Да запоем: «По матушке по Волге!»

Степан Бастрюков

Любимая моя игра. Хмельному
Простору нет в избе, гулять охота.
Вот сядем все, да и поедем. Любо!
Я — атаман, Дубровин — есаулом.
Я — на корму, он на нос.

(Резвому.)

Ты с братиной
В середку сядь и потчуй всех: направо,
Налево, мне, Дубровину, себе…

Садятся.

Поехали!

Воевода

Далеко не уедешь!

Гребцы

(поют)

Раз первой! Раз другой! Ухнем да ухнем!

Воевода

Ты на пол сел и думаешь, что в лодку!
Дурак, дурак! Вяжите их покрепче!
Накрыли вас, дружков. Да где же люди?
В железа всех! И не проси пощады!
Я зол, как зверь, как волк запольный! Живо
В застенок их, пытать поочередно!

Гребцы

Раз первой! Раз другой! Еще маленький разок!

Сени исчезают. Середина Волги, вдали берега. Является лодка, все приободряются, надевают шапки, берут весла. Бастрюков и Дубровин встают на ноги.

Воевода

Уехали! Держите их, держите!

Бастрюков

Кормилица ты наша, мать родная!
Ты нас поишь, и кормишь, а лелеешь!
Челом тебе! Катись до синя-моря
Крутым ярам да красным бережочкам
На утешенье, нам на погулянье!
Недаром слава про тебя ведется,
Немало песен на Руси поется,
А всех милей: «По матушке по Волге!»

Гребцы

(поют)

Вниз по матушке по Волге,
По широкой, славной, долгой,
Взбушевалася погодка
Немала́я, волнова́я.

Бастрюков

Ты, есаул, гляди, что впереди!
Что видишь?

Дубровин

Чи́рни.

Бастрюков

Чи́рни не помеха,
В воде-то черти, в берегу-то черви,
В лесах коренья, пенья да сучки,
По городам подьячие крючки.
Хотят словить, да врут: мы погуляем,
По Волге силу-удаль попытаем.

Гребцы

(поют)

Ничего в волнах не видно,
Только видно одну лодку,
Легку лодочку косную,
Макарьевску, разъездную.

Бастрюков

Верней гляди, что впереди?

Дубровин

Колода.

Бастрюков

Что мне колода! Сам я воевода.

3

• Предыдущая
• 29/107
• Следующая