Тектология (всеобщая организационная наука). Книга

Оглавление

107

Одним из самых ярких тектологических парадоксов является то положение, что и равновесие есть частный случай кризисов. В каждом данном случае оно представляет определенный кризис движения и знаменует смену тектологической формы этого движения. Например, брошенное прямо вверх тело, долетев до высшей точки своей траектории, остается там один момент в равновесии: момент кризиса, образующего переход от движения вверх с прогрессивным замедлением к движению вниз с ускорением; на бесконечно малый промежуток достигается, чтобы немедленно и нарушиться, полная дезингрессия активностей первоначального толчка вверх с активностями тяготения. Так и равновесие двух чашек весов, если брать его в строгом и точном смысле, всегда лишь переходный момент между двумя противоположными их колебаниями, хотя бы незаметными по своей малой величине. А равновесие весов в обыкновенном, техническом смысле есть момент, которым завершается процесс взвешивания. И таковы же все иные равновесия, которые улавливаются теорией или воспроизводятся на практике.

Мы видим, что понятие кризиса для тектологии универсально. Это просто особая точка зрения, применимая ко всему, что происходит в опыте: происходят только изменения, а всякое изменение можно рассматривать с точки зрения различия формы между начальным и конечным его пунктом.

Для нас, разумеется, не важно, что это противоречит обыденному понятию о кризисах. Но нет ли противоречия также с общей научной концепцией, по которой кризис есть результат нарушения или образования полных дезингрессий? Такого противоречия нет.

В самом деле, если происходит изменение тектологической формы комплекса, то сущность его заключается в том, что либо новые активности вступают в комплекс, либо часть прежних устраняется из него, либо они перегруппировываются по-иному; вообще говоря, бывает и то, и другое, и третье одновременно, лишь в разной мере. Первое означает нарушение старых внешних границ комплекса, второе — образование новых; а третье — перемещение его внутренних границ между входящими в него группировками, его частями, т. е. опять-таки разрывы и новообразования границ между ними. Все это как раз соответствует научному пониманию кризисов.

Из универсальности понятия вытекает еще одно важное следствие: вывод о кризисах разных «степеней» или «порядков». Пусть, например, мы имеем гремучую смесь кислорода и водорода при невысокой температуре; их медленно идущее соединение в воду есть кризис определенного типа, именно «среднего». Под действием, положим, искры ход кризиса радикально меняется, принимает форму «взрыва», лавинообразную. Прежний кризис продолжается, но по-новому; и мы имеем полное основание сказать, что в его течении произошел кризис, это уже «кризис кризиса». Затем, когда взрыв доводит температуру смеси до высоты, при которой частицы воды начинают обратно разлагаться, ход процесса становится «замирающим». Такие перемены являются «кризисами второго порядка».

В ходе каждой революции можно уловить подобные «переломы», где меняется темп, направление, соотношение образующих ее организационных и дезорганизационных процессов, — тоже вторичные кризисы.

Очевидно, что ход кризисов второго порядка может в свою очередь заключать в себе кризисы третьего порядка и т. д. Поясним это на простом примере аналитически. Очень часто если не весь кризис, то отдельные его стороны удается измерять количественно; тогда их можно в системе координат изображать кривыми линиями. Те пункты, где кривая резко меняет свое направление, например поворачивая под углом, — или свои свойства, выражаемые уравнением, и будут соответствовать вторичным кризисам.

Итак, пусть мы имеем тело, которое движется из А в В сначала с возрастающим ускорением, потом с ускорением убывающим, потом с замедлением, переходящим, наконец, в остановку. Весь этот процесс может рассматриваться как кризис положения в пространстве, изменяющий пространственные отношения тела к его среде, — кризис первого порядка; его можно выразить той самой линией, по которой тело движется. Ход его характеризуется скоростью; она есть, говоря математически, первая производная пространства по времени. Если мы ее изобразим кривой, то на ней обнаружится пункт поворота, где она перестает возрастать, чтобы затем перейти к уменьшению; там ускорение становится равно нулю; а это, конечно, кризис, но уже второго порядка; математически «вторая производная», т. е. ускорение, там переходит через нулевую точку. Если изобразить кривой это ускорение, то и на ней будут точки поворота: в первой ее части, где перестает возрастать положительное ускорение, чтобы перейти затем к прогрессивному уменьшению, во второй — где подобным же образом перестает возрастать отрицательное (т. е. «замедление»). В обоих случаях через нуль проходит «ускорение ускорения», или третья производная: кризис третьего порядка. Очевидно, что, усложняя пример, легко представить и кризисы четвертого порядка и т. д.

Кризисы движения, кризисы скоростей, ускорений, ускорений ускорения и т. д. — математика обнаруживает, что этот ряд может идеально продолжаться без конца, как и цепь производных. Но практически редко приходится вести исследование дальше кризисов второго порядка. Отчасти это, впрочем, зависит, вероятно, и от того, что кризисы высших порядков не улавливаются обычными способами восприятия, а открываются научным вычислением или сопоставлением.

Теоретическая схема кризисов не исчерпывается и этим. Поставим вопрос, что представляет тектологическая граница между двумя смежными, но отдельными комплексами, например телами. Это область равновесия противоположно направленных активностей, входящих в организационную связь того и другого комплекса. Через такое равновесие, через полную дезингрессию, совершается переход от одной организационной формы к другой в пространстве, подобно тому как он совершается через кризис во времени. Параллелизм, существующий между свойствами времени и пространства — двух всеобщих мировых дегрессий, — замечен давно. В теоретической физике он породил идею о том, что время есть «четвертое измерение пространства», — надо бы говорить «опыта», — и эта идея с успехом разрабатывалась уже математически. С тем же самым параллелизмом мы встречались и в тектологии; так, соотношение форм «четочных» и «слитных» выражалось одной и той же закономерностью, брали мы «четочность» и «слитность» в пространстве или во времени. После всего этого естественной является мысль рассматривать тектологические границы как пространственные кризисы форм, — очевидно, кризисы типа D.