Вне рутины

• Предыдущая
• 15/44
• Следующая

Манефа Мартыновна полѣзла въ карманъ и дала Дарьѣ двугривенный. Дарья поцѣловала ее въ плечо и удалилась.

— Іерихонскій сейчасъ присылалъ сказать что придетъ сегодня въ восемь часовъ, — робко ообщила Манефа Мартыновна дочери. — Не будь, душечка, съ нимъ невѣжлива. Право, онъ не худой человѣкъ, и тебѣ объ немъ нужно настоящимъ манеромъ подумать.

— Я лучше сдѣлаю. Я уйду изъ дома, — спокойно сказала Соняша.

— Нѣтъ, нѣтъ! Ты этого не дѣлай! Голубушка, не дѣлай! — испуганно воскликнула мать и стала упрашивать дочь одѣться получше и остаться дома.

Соняша плакала.

XII

Второй визитъ Іерихонскаго къ Заборовымъ сопровождался нѣкоторою торжественностью. Минутъ за пять до восьми часовъ пришла Дарья и принесла корзинку гіацинтовъ. Она просила поставить гіацинты до прихода хозяина въ прихожую, а про него самого сказала:

— А онъ слѣдомъ… Совсѣмъ ужъ они одѣвшись, но Семенъ на нихъ сапоги сухой щеткой начищаетъ.

И какъ только часы въ столовой Заборовыхъ начали бить восемь, Іерихонскій ужъ звонился.

На этотъ разъ онъ спустился сверху по лѣстницѣ безъ пальто, но имѣлъ на головѣ шляпу. Онъ былъ въ визиткѣ уже безъ ордена и имѣлъ въ рукахъ небольшую бомбоньерку съ конфетами.

Въ прихожей его встрѣтила Манефа Мартыновна.

— Часы бьютъ, и я у васъ. Кажется, аккуратенъ, — похвастался онъ, здороваясь. — Не могу отказать себѣ въ удовольствіи, при засвидѣтельствованіи вамъ почтенія, поцѣловать вашу ручку, многоуважаемая, — прибавилъ онъ.

— Да что-жъ, поцѣлуйте, — добродушно отвѣчала Манефа Мартыновна и чмокнула приложившагося къ ней Іерихонскаго въ лысину.

— А гдѣ-же Софья Николаевна? — спросилъ онъ, входя въ гостиную.

— Дѣвичье дѣло… Какъ и вчера, одѣвается. Молодежь не имѣетъ обычая быть аккуратной, — проговорила Манефа Мартыновна. — Ужъ вы извините. Она сейчасъ выйдетъ.

— Не тревожьте. Пусть дѣлаетъ свое дѣло. А я сегодня къ Софьѣ Николаевнѣ съ дарами. Она объявила, что любитъ цвѣты — и вотъ я ей гіацинтиковъ привезъ для услады зрѣнія и обонянія, а кстати захватилъ поднесеніе и для услады вкуса. Іерихонскій тронулъ рукой по бомбоньеркѣ.

— Какъ вы ее балуете, Антіохъ Захарычъ! — сказала Манефа Мартыновна.

— Выслужиться, многоуважаемая, передъ ней хочу, выслужиться. Очень ужъ онѣ меня сурово встрѣтили вчера.

— Ну, вы не смотрите на нее, не судите ее строго. Она это такъ… изъ своенравія, а въ сущности она дѣвушка предобрая.

— Я вижу-съ… Я ужъ заранѣе приглядѣлся къ ней, приглядѣлся, пока еще не переступилъ порога вашего дома… Да-съ… Да и справки наводилъ, — говорилъ, Іерихонскій. — Я вижу-съ… Я не обманываюсь, достоуважаемая Манефа Мартыновна. — Я рѣшилъ взять, что есть. Но, простите великодушно, я еще не получилъ изъ ихъ устъ офиціальнаго отвѣта на мой письменный, вопросъ о законномъ бракѣ. Да и вы въ своемъ отвѣтномъ письмѣ изволили игнорироватъ его. Манефа Мартыновна замялась.

— Изволите-ли видѣть, въ чемъ дѣло, Антіохъ Захарычъ….- начала она.

— Знаю, знаю, — перебилъ ее Іерихонскій. — Возможное дѣла, возможно, что вчера, при первомъ нашемъ знакомствѣ, Софіи Николаевнѣ, можетъ быть, и неудобно было намекнуть мнѣ о своемъ согласіи на мое предложеніе… да и я не ставилъ вопроса этого категорически, но сегодня мнѣ хочется поставить дѣло на офиціальную почву. Какъ вы объ этомъ думаете?

Манефа Мартыновна молчала. Іерихонскій ждалъ. Онъ вынулъ носовой платокъ и утиралъ носъ.

— Мой совѣтъ — погодите немножко, — сказала она послѣ нѣкоторой паузы.

— Вы думаете? — спросилъ онъ. — Думаете, чтобы я подождалъ?

— Да… Дайте ей немножко попривыкнуть къ вамъ. Вѣдь оттого и я умолчала въ письмѣ по поводу главнаго пункта вашего запроса.

— Гм… — хрюкнулъ Іерихонскій и многозначительно высморкался. Послѣ чего долго утюжилъ носъ и верхнюю губу платкомъ и прибавилъ:- Послѣдую вашему совѣту на сегодня, послѣдую. Но, скажите пожалуйста, когда-же я могу получить окончательный отвѣтъ? Я къ тому это спрашиваю, что посѣщать васъ аккуратно, безъ отвѣта въ утвердительномъ смыслѣ, является и неудобно, потому что является ужъ огласка черезъ прислугу.

— Полноте… Ничего… Что-жъ тутъ такого?.. Я ничего не вижу особеннаго… — отвѣчала Манефа Мартыновна. — Но я для того говорю вамъ, чтобы вы обождали сегодня ставить вопросъ ребромъ, для того, чтобъ, такъ сказать, немножко подготовить Соняшу къ этому… Тогда можно разсчитывать и на благопріятный отвѣтъ съ ея стороны.

— Вы думаете? Ну, вамъ и книги въ руки, — поклонился Іерихонскій. — Подождемъ. Будемъ имѣть терпѣніе. Чего другого у меня нѣтъ, а терпѣніе есть. Терпѣніемъ и настойчивостью я и въ люди вышелъ изъ ничтожества. Этимъ я могу похвастать.

— Ну, такъ подождите немного, — продолжала Манефа Мартыновна. — Я знаю характеръ Соняши. Съ ней сразу нельзя… У ней удивительный характеръ. У нея вы всегда встрѣтите духъ противорѣчія. Если люди будутъ говорить ей и совѣтовать, она на первыхъ порахъ всегда будетъ возражать и противорѣчить, а оставите вы на нее налегать — она потомъ и согласится. Вотъ какой у нея характеръ.

— Будемъ ждать-съ, подождемъ-съ… — покорно произнесъ Іерихонскій и спросилъ: — А когда-же, многоуважаемая, все-таки можно ждать вожделѣннаго отвѣта?

Манефа Мартыновна подумала и сказала:

— Ну, черезъ недѣлю. Самое наибольшее черезъ недѣлю. А вы по прежнему милости просимъ къ намъ, не оставляйте насъ своими посѣщеніями.

Іерихонскій молча поклонился, но черезъ нѣсколько времени приложилъ руку къ сердцу и началъ:

• Предыдущая
• 15/44
• Следующая