|
Оценить:
|
Переписка А. П. Чехова и К. С. Станиславского
4
Если возьмете Гаева, то Лопахина отдайте Вишневскому. Это будет не художественный Лопахин, но зато не мелкий. Лужский будет в этой роли холодным иностранцем, Леонидов сделает кулачка. При выборе актера для этой роли не надо упускать из виду, что Лопахина любила Варя, серьезная и религиозная девица; кулачка бы она не полюбила.
Мне очень хочется в Москву, да вот не знаю, как мне выбраться отсюда. Становится холодно, а я почти не выхожу, отвык от воздуха, кашляю. Боюсь не Москвы, не поездки, а того, что мне придется просидеть в Севастополе от 2 часов до 8 — притом в скучнейшей компании.
Напишите, какую роль Вы возьмете. Жена писала, что Москвин хочет играть Епиходова. Что ж, это очень хорошо, пьеса только выиграет от этого.
Нижайший поклон и привет Марии Петровне, желаю ей и Вам всего самого лучшего.
Будьте здоровы и веселы.
Я ведь еще не видел «На дне», «Столпов» и «Юлия Цезаря». Очень хочется посмотреть.
Ваш А. Чехов.
Не знаю, где Вы теперь живете, потому пишу в театр.
Письма, т. 4, с. 326–327 (с пропусками); ПССП, т. XX, с. 170; Акад., т. 11, с. 291–292.
К. С. СТАНИСЛАВСКИЙ — ЧЕХОВУ
31 октября 1903 г. Москва 31 окт. 903
Дорогой Антон Павлович!
Сейчас 1 1/2 часа ночи, все спят, а я вернулся домой после 18-го спектакля ненавистного мне «Цезаря». Захотелось написать Вам, но нашелся только этот листок бумаги. Простите, пишу на нем, чтобы не будить жену розысками бумаги.
Наконец с завтрашнего дня приступаем к Вашей пьесе. Мы и то непростительно потеряли целую неделю. До сих пор путаются в ролях. Сам я решил сделать так: учу и готовлю две роли — Лопахина и Гаева. Не могу сказать, какую роль хочу больше.
И та и другая чудесны и по душе. Правда, Лопахина боюсь. Говорят, что у меня не выходят купцы или, вернее, выходят театральными, придуманными… Лопахин, не правда ли, хороший малый — добродушный, но сильный. Он и вишневый сад купил как-то случайно и даже сконфузился потом. Пожалуй, он и напился поэтому. Гаев, по-моему, должен быть легкий, как и его сестра. Он даже не замечает, как говорит. Понимает это, когда уже все сказано. Для Гаева, кажется, нашел тон. Он выходит у меня даже аристократом, но немного чудаком.
Мы живем на новой квартире, чудесной, даже слишком хорошей и роскошной. Очень жаль мать, которую пришлось оставить у Красных ворот с сестрой. Мы, да и она сама, думали, что ей будет удобнее, а оказалось — нет. Два раза в неделю бывают сборища детей — один раз ради танцев (Манохин), в другой раз — лекции по естественной истории, тоже для детей. Это их очень забавляет. Жму Вашу руку и иду спать.
Ваш К. Алексеев.
Ежегодник МХТ, с. 225; Станиславский, т. 7, с. 266–267.
К. С. СТАНИСЛАВСКИЙ — ЧЕХОВУ
2 ноября 1903 г. Москва 2 нояб. 1903 г. Воскресенье
Вчера и третьего дня посылал такие же записочки.
Дорогой Антон Павлович!
Кажется, только сейчас нашел декорацию первого акта. Она очень трудна. Окна должны быть близко к авансцене, чтобы всей зале, и внизу и наверху, был виден вишневый сад; три двери; хочется, чтобы был виден хоть уголок комнаты Ани, светлой, девственной. Комната проходная, но надо, чтоб чувствовалось, что здесь (т. е. в детской) уютно, тепло и светло; комната заброшена, и чувствуется легкое опустошение. Кроме того, надо, чтобы декорация была удобна и с многими планировочными местами. Кажется, теперь удастся выразить все это. Помните, в прошлом году Симов показывал Вам макет, выработанный для тургеневской «Где тонко, там и рвется». Тогда мы решили, с Вашего одобрения, сохранить декорацию для последнего акта Вашей пьесы. Я смотрю на макет теперь и нахожу, что, с некоторыми изменениями, он очень подходящ (для 4 акта). Если Вы помните макет — нет ли у Вас каких возражений? Сейчас начался 3-й акт «Дяди Вани». Прием восторженный; 89-й спектакль, и сбор 1400 р., несмотря на то что вчера шли «Три сестры» (тоже Чехова). Итак, 140 р. Вы сегодня нажили. Это не важно. А знаете, что важно: только в нынешнем году публика Вас раскусила. Никогда не слушали так Ваши пьесы, как в этом году. Гробовая тишина. Ни одного кашля, несмотря на ужасную погоду. Бедный Василий Васильевич Калужский сегодня похоронил отца и вечером принужден играть. Пока он бодр и крепится.
Жму Вашу руку. Завтра постараюсь написать, если не очень измучаюсь после «Цезаря».
Сегодня играю 7-й день сряду. «Устал, Федор Ильич!» Любящий и преданный К. Алексеев.
Сегодня в театре С. И. Мамонтов и Сулержицкий (опять вынырнул и появился, похудел, но бодр).
Ежегодник МХТ, с. 226–227; Станиславский, т. 7, с. 268–269.
ЧЕХОВ — К. С. СТАНИСЛАВСКОМУ
10 ноября 1903 г. Ялта 10 ноября 1903
Дорогой Константин Сергеевич, конечно, для III и IV актов можно одну декорацию, именно с передней и лестницей. Вообще, пожалуйста, насчет декораций не стесняйтесь, я подчиняюсь Вам, изумляюсь и обыкновенно сижу у Вас в театре разинув рот. Тут и разговоров быть не может; что Вы ни сделаете, все будет прекрасно, в сто раз лучше всего того, что я мог бы придумать.
Дуня и Епиходов при Лопахине стоят, но не сидят. Лопахин ведь держится свободно, барином, говорит прислуге ты, а она ему — вы.
Сергей Саввич поехал в Японию… для «Русского листка»? Лучше бы он поехал на луну поискать там читателей «Русского листка», на земле их нет. Читали Вы его пьесы? Вот если бы он поехал в Японию для того, чтобы написать и издать книгу об Японии, то это было бы очень хорошо, это наполнило бы всю его жизнь.
Если я не еду до сих пор в Москву, то виновата в этом Ольга. Мы условились, что я не приеду, пока она меня не выпишет.
Крепко жму Вам руку, сердечно благодарю за письмо.
