|
Оценить:
|
Юность
3
– Кто-то играет увертюру из «Кармен»…
Утро было прекрасно; из раскрытых окон неслись то гаммы, то обрывки знакомых пьес; пахло апельсином, сиренью, травой, медом… Люди шли какие-то свежие и радостные, бодрые, и все улыбались. И я, люди, счастлив: мне улыбается Зоя! Теперь она в коричневом платье, а всё-таки кажется мне светлой, белой, как белый голубь с коричневыми подпалинами… Отчего?.. На ней – белый фартучек.
Как скоро: уже дошли до гимназии.
– Ну, давайте книги!
Не хочется отдавать книги. Милые книги: их перелистывают Зоины руки.
– Ну, скорей! Опоздаю на молитву…
– Как я хотел бы помолиться вместе с вами…
– Какой вы богомольный!..
О, как она мне улыбнулась! Если бы вы знали, как она мне улыбнулась! Закружилась голова от этой улыбки: поцеловал книги и отдал.
– Возьмите! – сказал я и вздохнул.
Пошла, обернулась, на мгновение задержалась в дверях.
– Зоя Сергеевна! Когда увидимся?
Не слыхала…
III
…Уж если повалит счастье, так со всех сторон: свалились с плеч все Пипины, Карлы и Людовики… А вечером занимаюсь с Зоей по алгебре… Не понимает решения уравнений со многими неизвестными. А это так просто… Есть два способа… Звали сегодня на пирушку товарищи (ведь все мы сегодня созрели!), да уж, верно, после алгебры… Взял алгебру и так любовно развернул ее, словно сто лет ждал этого случая. Трепетно ищу уравнения!.. Вот они, голубчики! Так… Икс, игрек, дзет… Пишу икс, а с бумаги смотрит на меня друг и брат…
– Обедать!
– Некогда.
– Разве ты не совсем созрел?
– Окончательно созрел. Бесповоротно.
– Так на кой чёрт тебе эти иксы с игреками?
– Простая любознательность.
– Простынет суп.
– Ну и чёрт с ним! Икс равен игрек плюс дзет минус абе, деленному на… на… на…
…Простыл суп. Чёрт с ним, с супом: через два часа – урок по алгебре… Что же, я не лишен педагогических способностей. Но какая ученица! Всю жизнь можно просидеть за алгеброй и не почувствовать к ней ненависти. В ожидании урока я деловым шагом меряю комнату и гордо говорю:
– Квадратные уравнения со многими неизвестными решаются двумя способами. А именно…
И представляю себе слушающую ученицу, объясняю, как именно они решаются…
– Не так, Зоя! Не так, голубчик.
– С кем ты разговариваешь?
– Так… сам с собой…
– Не спятил ли от зрелости-то?
Солнышко спряталось за крышами. Протянулись долговязые тени по лужку двора. Уплыл куда-то резкий шум улиц… Только со двора несется задорный крик ребятишек, азартно сражающихся в бабки: звонко стучат кости и плитки, а потом – взрыв криков, смеха и брани… Нет сил ждать. Лучше пойти потихоньку, прогуляться… Не беда, если придешь немного раньше… Зоя живет самостоятельно: на квартире. Кому какое дело! Для собственного ободрения громко кашлянул и, набросив на голову, по возможности небрежнее, шляпу, с папиросой в зубах для наглядного показания своих прав «созревшего», отправляюсь на урок, с алгеброй в одной руке и с корявой палкой – в другой. Прохожу мимо дома № 15 – раз, другой, третий, заглядываю в калитку и решаюсь переступить ее и войти во двор. Немилосердно бьется сердце. Почему? Ведь я не вор, не преступник… Я иду с добрым намерением – помочь в алгебре… Почему влажен лоб и руки? Неряха: не догадался вымыть рук. Чу! – это ее голосок. Сделал серьезнейшее лицо и двинулся вперед.
– Ну, вот и я. Здравствуйте, Зоя Сергеевна!..
Смутилась, вспыхнула румянцем и сказала:
– Страшно что-то. Вы – строгий?
– Я? Строг, но справедлив.
– Я – бестолковая… Предупреждаю…
– А вот увидим…
– Хотите, будем заниматься в палисаднике? Там есть столик…
– Прекрасно! Это очень хорошо…
– Ну, тогда идем…
Палисадник маленький, но густой, с старыми березами и акациями. Уголочек большого сада. Стол – под навесом переплетшихся ветвей. Немного сумрачно. Видно окошко Зоиной комнаты, с белой занавеской, с букетом лиловой сирени на подоконнике… Уселись друг против друга, раскрыли алгебру.
– Итак, уравнения со многими неизвестными…
Говорю как профессор: гладко, без запинок, с уверенностью. Не смотрю на ученицу, а так, больше чувствую, что она, облокотясь на локти, смотрит на меня и внимательно слушает… Переходим к решению задач:
– Берем сперва с тремя неизвестными: икс, игрек, и дзет.
Тут уж ничего не поделашь: надо сесть рядом. Зоя подсела ко мне и опустила головку над иксами и игреками… Что со мной? Почему прыгают неизвестные величины? Я весь во власти обволакивающей меня паутины, невидимо исходящей от белой девушки… Это не чувственность. Нет, это что-то чистое-чистое, как лучи солнца, долго прятавшегося в тучах ненастья и вдруг выглянувшего и облившего и тело и душу сверкающей лаской и предчувствиями какой-то новой радости… Мое солнце! Оно так близко. Иногда его горячее дыхание струится на щеку, и тогда совсем исчезают на бумаге иксы и игреки… Вот рука, с тонкими, длинными пальчиками, ложится на бумагу:
– Почему икс равен игреку плюс 562 минус игрек квадрат, деленному на…
Боже мой! Почему? Ничего не понимаю…
– Как почему? Очень просто…
Начинаю писать что-то многоэтажное и путаюсь в кружевах иксов, игреков, дзетов, в плюсах, минусах, квадратах… А упавшая с плеча коса золотится на столе, под самыми иксами… Пытаюсь выпутаться из получившейся вермишели из неизвестных и чувствую, что гибну.
– Я – бестолковая… – шепчет Зоя, с обидой, почти со слезами в голосе!..
– Попробуем обратиться к другому способу…
Маленький перерыв…
– Устали?
– Немного.
– Бедненькая!
Рука бессильно лежит на бумаге. Голова откинулась к стволу старой березы. Синие глаза смежились. А на лице – виноватая улыбка страдающего самолюбия. Бесконечно жаль! Проклятые иксы и игреки! Я коснулся бессильной руки, она вздрогнула пальчиками. Раскрылись синие глаза, ласково сверкнули мне и прикрылись тонкой рукой…
