Том 9. Стихотворения 1928

• Предыдущая
• 52/81
• Следующая

52

Мы
  теперь
     к таким нежны —
спортом
      выпрямишь не многих, —
вы и нам
     в Москве нужны,
не хватает
     длинноногих.
Не тебе,
   в снега
      и в тиф
шедшей
   этими ногами,
здесь
     на ласки
      выдать их
в ужины
      с нефтяниками.
Ты не думай,
      щурясь просто
из-под выпрямленных дуг.
Иди сюда,
     иди на перекресток
моих больших
      и неуклюжих рук.
Не хочешь?
        Оставайся и зимуй,
и это
     оскорбление
        на общий счет нанижем.
Я все равно
        тебя
        когда-нибудь возьму —
одну
     или вдвоем с Парижем.

[1928]

Ответ на будущие сплетни

Москва
   меня
      обступает, сипя,
до шепота
     голос понижен:
«Скажите,
     правда ль,
         что вы
            для себя
авто
  купили в Париже?
Товарищ,
     смотрите,
         чтоб не было бед,
чтоб пресса
        на вас не нацыкала.
Купили бы дрожки…
         велосипед…
Ну
  не более же ж мотоцикла!»
С меня
   эти сплетни,
            как с гуся вода;
надел
      хладнокровия панцырь.
— Купил — говорите?
            Конешно,
              да.
Купил,
   и бросьте трепаться.
Довольно я шлепал,
            дохл
           да тих,
на разных
     кобылах-выдрах.
Теперь
   забензинено
            шесть лошадих
в моих
      четырех цилиндрах.
Разят
      желтизною
        из медных глазниц
глаза —
      не глаза,
        а жуть!
И целая
      улица
      падает ниц,
когда
      кобылицы ржут.
Я рифм
   накосил
          чуть-чуть не стог,
аж в пору
        бухгалтеру сбиться.
Две тыщи шестьсот
            бессоннейших строк
в руле,
   в рессорах
        и в спицах.
И мчишься,
        и пишешь,
            и лучше, чем в кресле.
Напрасно
     завистники злятся.
Но если
   объявят опасность
               и если
бой
  и мобилизация —
я, взяв под уздцы,
        кобылиц подам
товарищу комиссару,
чтоб мчаться
         навстречу
            жданным годам
в последнюю
      грозную свару.
Не избежать мне
        сплетни дрянной.
Ну что ж,
       простите, пожалуйста,
что я
     из Парижа
          привез Рено,
а не духи
       и не галстук.

[1928]

Божественная картинка

Христу
   причинили бы много обид,
но богу помог
      товарищ Лебит.
Он,
  приведя резоны разные,
по-христиански елку празднует.
Что толку
     в поздних
         упреках колких.
Сидите, Лебит,
         на стихах,
              как на елке.

[1928]

Лыжная звезда

Метр за метром
вымериваем лыжами,
желаньем
     и ветром
по снегу
      движимы.
Где нету
      места
      для езды
и не скрипят
         полозья —
сиянье
   ста
     лучей звезды
от лыж
   к Москве сползлося.
Продрогший
      мир
        уснул во льду,
из мрамора
     высечен.
По снегу
       и по льдам
         идут
рабочие тысячи.
Идут,
      размеренно дыша,
стройно
      и ровно, —
телам
   таким
      не труден шаг —
работой тренированы.
И цель
   видна уже вам —
километры вымеря,
вперед
   с Орла и Ржева,
из Тулы
      и Владимира!
Учись, товарищ,
        классно
лыжами
   катиться,
в военную
     в опасность
уменье пригодится.
Куда глаза ни кинешь —
закалены
      на холоде,
к цели
   на финиш
команды подходят.
Последними
         полосками
врезались
     и замерли.
Со стадиона Томского
выходят
       с призами.
Метр за метром
вымеривают лыжами
желаньем
     и ветром
по снегу движимы.

[1928]

Чье рождество?

Праздники
    на носу.
Люди
     жаждут праздновать.
Эти дни
      понанесут
безобразия разного.
Нынче лозунг:
      «Водкой вылей
все свои получки».
Из кулёчков
       от бутылей
засияют лучики.
Поплывет
    из церкви
         гул —
развеселый оченно.
Будет
     сотня с лишним скул
в драке разворочена.
Будут
     месть
       ступени лестниц
бородьем лохматым.
Поплывут
    обрывки песен
вперемежку…
      с матом.

3

• Предыдущая
• 52/81
• Следующая