Краткий курс экономической науки

Оглавление

Улучшение техники не могло быть также делом крестьян. Работая из-под палки и зная наперед, что всякий прирост продукта их труда будет использован помещиком для себя, они не имели побуждений заботиться об увеличении производительности труда. Кроме того, у крестьянина не было ни сил, ни средств для усовершенствования сельскохозяйственной техники. У него самого оставались продукты, которых едва хватало для полуголодного существования. Уменьшая необходимое рабочее время крестьянина, помещик заставлял его работать ночью, отказываться от праздничного отдыха и, наконец, привлекать к тяжелому, изнуряющему труду своих детей; и, несмотря на все это, крестьянин не имел возможности достаточно прокормить свою семью. Недоедание становилось постоянным; а за ним следовал его неизбежный результат — вырождение крестьянства. Напр., у нас в России прирост крестьянского крепостного населения за 20 лет до реформы 1861 года совершенно прекратился

Там, где господствующий класс вырождается от паразитизма, а подвластный трудовой класс от истощения чрезмерной эксплоатацией, там не может получиться самостоятельного развития к высшим формам: сама по себе крепостная система приводила бы только к застою и затем к упадку. Вести от нее вперед способны только двигатели, извне действующие на нее. Так и случалось в средневековой Европе: ее деревенский, сельско-хозяйственный мир избегнул крушения потому, что рядом с ним рос и своими экономическими связями преобразовывал его иной, городской мир, с совершенно отличными от него, высоко-прогрессивными условиями и отношениями.

Ремесленно-городской строй

1. Развитие техники

Мы видели, что разложение натурально-хозяйственного строя феодального общества и возникновение в деревне новых крепостнических отношений было тесно связано с развитием обмена. Обмен же принимал все более и более широкие размеры по мере обособления от остального феодального мира средневековых городов, которые принесли с собой новую экономическую систему.

Обособление это, если не считать те города, которые средневековой мир унаследовал от эпохи мирового владычества римлян, шло очень медленно. По большей части зародышем города являлась торговая деревня. Деревни, расположенные особенно выгодно по отношению к путям сообщения — при слиянии судоходных рек при выходе из горных проходов, на перекрестках больших дорог, около бродов на реках, и т. д., — постепенно становились центрами обмена, местами периодических ярмарок. Богатства, которые, благодаря этому, в них сосредоточивались, возбуждали жадность соседей, и для защиты от частых нападений приходилось строить стены (в Средние века — отличительная черта города). Благодаря легкости сбыта товаров, в новом городе развивались ремесла. Зависимый ремесленник феодальной группы стремился в город, чтобы быть поближе к своему рынку; феодальные отношения при этом мало стесняли ремесленника, так как обыкновенно он находился на оброке и, живя в городе, мог еще исправнее выполнять свои повинности. Вначале ремесленник, по большей части, ведет еще свое небольшое земледельческое хозяйство: зарождающийся средневековой город окружен полями и пастбищами и по характеру жизни очень близок к деревне. Но так как ремесла с прогрессом меновых сношений становятся для горожан все более прибыльным делом, земледелие отодвигается на задний план. Специализация городских ремесленников доводит их искусство до такой высоты, что тем крестьянам, которые еще продолжают заниматься ремеслом, нечего и думать сравняться с ними. С тех пор даже феодалы предпочитают покупать произведения обрабатывающей промышленности у горожан, их крестьяне должны уже не изготовлять для них эти произведения, а доставлять средства для их приобретения. Так произошло обособление города от деревни. Насколько медленно совершался этот процесс, можно судить по тому, наприм., факту, что еще в 1589 году граждане Мюнхена, по словам баварского герцога, не могли бы существовать без пашен и выгонов.

В период зарождения городов размеры производства возросли во много раз: во-первых, труд стал производительнее, во-вторых, чрезвычайно увеличилось количество общественного труда, так как общество стало обширнее. При большом разнообразии общественных продуктов особенно быстро развивалась та область производства, которая занимается перемещением продуктов, т.-е. перевозочная промышленность. Все более и более значительная доля продуктов потреблялась не там, где производилась. Выделился целый общественный класс, занятый исключительно перемещением продуктов и их распределением между хозяйствами, — класс торговцев. Самая техника перемещения продуктов и вообще сношений между людьми понемногу улучшалась: проводились дороги, строились мосты на реках, делались более обширные и прочные корабли, пригодные для дальних плаваний, применялась военная сила для охраны путешественников и складочных мест перевозочной промышленности, и т. д.

Что касается развития промышленной техники, то она в изучаемый период обогатилась множеством обособленных технических методов. Это зависело от того, что ремесло, переселившись из деревни в город, с течением времени, под влиянием расширяющегося спроса, распадалось на все более дробные подразделения. На первоначальной стадии развития города, ремесленники одной и той же отрасли занимались и родственными этой отрасли работами. В Англии, напр., кузнецы занимались в то же самое время и плотничеством, сапожники были также кожевниками. Впоследствии ремесла начало дробиться и дошло до образования целого ряда специальностей: кожевенное производство отделилось от сапожного; вместо суконщиков появились чесальщики, прядильщики, ткачи, валяльщики, стригачи и красильщики; кузнечный промысел распался на ножовый, слесарный, гвоздарный, оружейный, от которого в свою очередь обособилось производство щитов, мечей, шлемов и т. д. Такая широкая специализация вызвала приспособление прежних универсальных инструментов к определенным дробным операциям, что, конечно, способствовало росту производительности труда. Но ручные инструменты оставались господствующими, а это ставило известные границы увеличению производительности труда: сила и быстрота движения человеческих рук даже при величайшем искусстве работника не могут перейти некоторого физиологического предела.