Кот, который знал Шекспира

Оглавление

Кот сощурил глаза и издал легкий звук, не открывая рта.

– Ты уже ничем не загладишь свою вину. Ущерб огромный. И не пытайся выжить из дома нашу прекрасную экономку, не то назло отрежу тебе усы. Ты не будешь есть и вполовину так хорошо, как сейчас, когда она выйдет замуж и станет жить в другом месте.

Коко прыгнул со стола на книжную полку и стал трогать лапой обложки пьес.

– Никакого чтения сегодня. У меня был трудный день. Мы прослушаем пленку мистера Тиббита. – Маленький портативный магнитофон заговорил высоким и звонким голосом старика, но более гнусавым и пронзительным, Коко затряс головой и прикрыл уши лапами.

На плёнке прозвенел телефонный звонок, и запись оборвалась. Квиллер задумчиво погладил усы.

– Эфраима линчевали, – сказал он вслух, – Титус был зарезан, другой брат, Самсон, возможно, натолкнулся на засаду. А Гудвинтер Старший что? Была ли его смерть случайностью? Самоубийство это? Или он был убит?

– Йау! – сказал Коко, и Квиллер ощутил какое-то покалывание над верхней губой.

ДЕВЯТЬ

Понедельник, восемнадцатое ноября

«Неожиданное резкое похолодание принесло понижение температуры по сравнению с прошлой ночью: в Пикаксе на пять градусов, в Брр – на шесть, там снежные заносы, к полудню ожидается небольшое потепление».

Нетерпеливым жестом Квиллер выключил радио в машине. Вопреки прогнозам в Мускаунти наблюдалась только легкая снежная позёмка. Он ехал к «Нью-Пикакс Отелю» в лимузине, который достался ему в наследство со всем клингеншоенским имуществом, чтобы произвести наилучшее впечатление на гостя из Центра.

– Ого! Квилл, ты в самом деле такой богач? Как тебе это удалось? Ты женился на дочери нефтепромышленника? Никто не рассказывал мне, почему ты покинул «Прибой». Я думал, ты уволился, чтобы написать книгу, – сказал Нойтон, увидев длинный чёрный автомобиль.

– Это долгая история, – сказал Квиллер. – Сначала я покажу тебе свои апартаменты и угощу одним из незабываемых завтраков моей экономки.

– У тебя есть экономка? Я помню, как ты жил в меблированных комнатах и ездил на автобусе.

– На самом деле я живу над гаражом, а мой дом превратился в музей.

Нойтон вошёл в особняк «К» в состоянии шока и сказал:

– Я знаю королей в Европе, которые живут менее шикарно, чем ты. Меня интересует только одно: зачем я здесь и почему ты сам не финансируешь эту газету?

Это был вопрос, от которого Квиллер устал.

– Я писатель, Гарри, а не предприниматель, – объяснил он свою позицию. И, рассказав историю «Пустячка», объяснил, почему округ так нуждается в газете.

– Ну и кто же кандидат на пост главного редактора? – задал вопрос Нойтон.

– Из «Прибоя» только что ушёл Арчи Райкер. Он хороший редактор и превосходно знает своё дело. Джуниор Гудвинтер – последний в длинном списке Гудвинтеров, владельцев этой газеты. Он профессиональный журналист, один из лучших выпускников университета, очень энергичен и полон энтузиазма.

– Звучит, как звон монет. Кто же вдова?

– Гритти Гудвинтер…

– Она мне уже нравится!

– Она хочет продать газету своему тайному другу, который будет использовать только имя столетнего издания. Конечно, ты можешь забыть название «Пустячок» и открыть «Бэквудскую газету» или «Звонок Мускаунти», но «Пустячок» на прошлой неделе имел тираж на миллион долларов и способен на большее.

– Я уловил ситуацию, – сказал Нойтон. – Мы вырвем газету из лап этих подонков!

– У миссис Гудвинтер, кроме того, есть полный сарай антикварных печатных прессов. Ты можешь основать музей газеты.

– Это мне нравится! – воскликнул Нойтон, – Но что тебя заставило вспомнить обо мне?

Квиллер колебался. Они завтракали, и Коко сидел под столом, надеясь, что кто-нибудь уронит кусочек ветчины.

– Ну, скажем так, твоё имя часто приходило мне в голову.

Как мог он объяснить человеку, такому как Нойтон, что кот удостоил вниманием конкретную книгу? Это выглядело слишком неправдоподобно.

После завтрака они нанесли визит в шотландский магазин. Владелец завернул костюм Нойтона и продал ему енотовую куртку, австралийскую шапку и ботинки из тиснёной кожи. Теперь большого неуклюжего человека со скуластым лицом было видно издалека.

Его видели, когда он покидал отель, входил в Торговую палату, ездил с мэром, завтракал с влиятельными людьми в загородном клубе, выходил из нотариальной конторы, входил в банк, обедал с вдовой Гудвинтера, съев при этом двадцатиунциевый бифштекс с двумя печёными картофелинами.

Ходили слухи, что это техасец, который покупает права на нефть, и будто это сделает фермеров Мускаунти богатыми. А может, это спекулянт, содействующий грязным сделкам, разрушающим индустрию туризма. Или высокопоставленный чиновник с того ядерного завода, который загрязнил реку до такой степени, что погибла вся рыба. Или режиссер из Голливуда, который хочет снять большую картину в здешних местах. О слухах докладывала миссис Кобб, которая слышала их от миссис Фулгров, а ей, в свою очередь, передавал их мистер О'Делл.

Тем временем Квиллер заехал в больницу посмотреть на молодого редактора газеты, известного своей безграничной энергией и энтузиазмом. Нога Джуниора была в гипсе, сам он сидел в кресле, и его небритое лицо выражало недовольство. Джоди порхала вокруг, стараясь быть внимательной и предупредительной, но Джуниор продолжал сидеть с недовольным видом.

– Вот идиот! – приветствовал Квиллер больного. – Если тебе так нужно было сломать ногу, почему не выбрать более удобное место?