Неподражаемый доктор Дарвин

Оглавление

— Мужайтесь, дружище, — негромко произнес Дарвин. Брэндон был так испуган, что даже не обернулся. — Тот, кого вы видели в карете, вовсе не призрак из потустороннего мира. Ваш брат Ричард жив. Он явился вам таким образом лишь для того, чтобы вынудить у вас признание — которое вы и сделали.

Брэндон приподнялся и устало покачал головой. Но отрицать уже ничего не мог и через несколько секунд вновь поник, уткнувшись лицом в ладони.

— Ричард жив. Значит, я мертв. — Голос его звучал безжизненно.

— Только если сами захотите умереть. — Дарвин заговорил бодро и деловито: — Вы очень больны, но, хотя исцелить вас нельзя, лечить все же можно. И если я не в силах предложить вам здоровья, надежду предложить я вам могу.

— Надежду. — Данвелл поглядел на доктора. В усталых, покрасневших глазах читались отчаяние и крайнее изнеможение. — Надежду протянуть еще ровно столько, чтобы сплясать в воздухе… Уж лучше покончить со всем здесь и сейчас.

— Что ж, выбирать вам. — Однако Дарвин покрепче ухватил куртку Данвелла, усаживаясь рядом с ним на черном каменном обрыве. — Только знайте, что ваш брат не из тех, кто ищет мести…

— Уолтер Фоулер…

— Лежит в могиле. И не восстанет из нее, что бы мы ни делали. Разумеется, Ричард должен получить поместье и доказать свою невиновность. Но письмо за вашей подписью, отправленное перед тем, как вы навеки покинете эти края…

— Больной и без гроша в кармане.

— Вы знаете вашего брата лучше, чем я. Неужели даже после того, что вы ему сделали, он отошлет вас чахнуть и умирать в нищете?

Брэндон молча покачал головой, глядя на поднимающийся туман.

Дарвин кивнул.

— У вас есть при себе деньги? Тогда берите одну из ждущих на дороге лошадей и скачите в гостиницу в Сент-Остелле. Я поговорю с Ричардом и завтра навещу вас. С бумагой и чернилами.

Брэндон тяжело вздохнул и с усилием поднялся на ноги. Дарвин не спускал с него взгляда, пока они не отошли достаточно далеко от обрыва.

— Я поступлю, как вы сказали. — Выцветшие глаза Данвелла смотрели в ярко-серые глаза Дарвина. — Но одного все равно не понимаю. Почему вы так стараетесь ради меня, убийцы, преступника?

— Потому что я тоже когда-то взглянул в лицо женщине — и пропал. — Доктор глядел в видимую ему одному пустоту. — И думаю, что сделал бы все что угодно — абсолютно все, пусть даже самое ужасное, — лишь бы завоевать ее.

— Она вышла за другого?

— В конце концов да. Но мне повезло. Я завоевал Мэри, и она спасла меня от моего худшего «я». Семь лет назад она умерла. — Дарвин пожал тяжелыми плечами, отгоняя внезапную дрожь. — Семь лет. Но наконец я понял, что жизнь продолжается. Как будет продолжаться и ваша.

С неба заморосил мелкий дождик. Двое мужчин молча, плечом к плечу брели к терпеливо ждущим лошадям.

Возможно, в пору было ликовать, но атмосфера в «Якоре» царила отнюдь не праздничная. По просьбе Дарвина гостям Милли Мередит отвели отдельную комнату в глубине гостиницы. Доносящиеся из общего зала громкие радостные голоса и звон посуды на кухне лишь усугубляли нависшую над длинным столом отчужденность.

Ричард Данвелл сидел у стены напротив Кэтлин. Он тщательно вымылся, беспощадно расправившись с последним остатками следа могильной затхлости, и добела оттер зачерненные зубы. Брюки и сюртук, которые он одолжил у Джейкоба Поула, оказались ему чуть-чуть длинны, так что рукава свисали ниже запястий. Не в настроении ни есть, ни разговаривать, молодой человек поглаживал льнущего к его ногами бассета Гарвея и жадно следил за каждым движением своей нареченной.

Дарвин устроился рядом, напротив Милли. Джейкоб Поул, сбоку от него, в самом конце стола, обеспечивал связь с кухней. По его команде в комнате непрерывным потоком появлялись блюда и напитки, основную часть которых Дарвин уничтожал в одиночку. К доктору вернулось хорошее расположение духа, и он казался исключением среди своих подавленных и невеселых сотрапезников.

— Я видел, но не понял, — говорил он. — Едва на сцене появился «Джек Трелани», я сразу же обратил внимание на его желтые пальцы и ногти и предположил, что они окрасились от постоянного употребления табака. Но трубки-то при нем не было и в помине, он не курил и не жевал табак. — Доктор повернулся к Данвеллу. — По словам слуг в Данвелл-Холле, вы проводили много часов за какими-то непонятными занятиями, принимали очень странных гостей с Континента и вообще баловались «черной магией». А какое занятие, на взгляд слуги, чернее алхимии? Пятна на ваших пальцах оставлены кислотой — ведь правда же? — в результате алхимических опытов. Ричард кивнул.

— Сначала во Франции, потом уже здесь. Это соляная кислота, следы сходят очень медленно.

— Я сотни раз видел их на пальцах нашего друга мистера Пристли. — Дарвин покачал головой в припадке самокритики. — Они уже сами по себе должны были мне все сказать. Так нет же, вместо того чтобы пустить в ход мозги, я продолжал идти по ложному следу и предполагать, будто в еду или питье подмешали какое-то снотворное.

Миллисент Мередит восхищенно взирала на доктора, но вдруг поймала на себе взгляд Джейкоба Поула. Полковник нахально ухмыльнулся.

— Понимаю, Милли. Эразм такой. Я сам проходил это сотни раз. — Он повернулся к Дарвину. — Уверен, что вам с Ричардом все кажется ясным как день, однако позвольте заметить: простые смертные вроде нас с Милли по-прежнему томятся в темноте. Простыми словами, Эразм, и подоходчивее. Когда я правил каретой, я выполнил в точности, что мне сказали, а потому теперь знаю, кто был призраком, — Ричард, разумеется. Но хоть убейте, не могу сказать, как он это проделывал.