Любишь или нет?

Оглавление

— Чудесно, — сказала Мейбл с легким вздохом.

— Чудесно? — переспросил растерянно Роналд.

Она внимательно смотрела ему в лицо, но признаков неудовольствия на нем не приметила.

— Да. Имею же я право хоть один раз в день сделать то, что мне захочется?

— Только один раз в день?

Мейбл энергично кивнула головой.

— Да. Один раз — это предел.

Роналд сурово сдвинул брови, и она с тревогой в душе устремила на него вопросительный взгляд.

— Очень плохо, — сказал он строгим голосом и обвел пальцем контуры ее губ. — Вам, наверное, известно, что до завтрашнего дня осталось не более пяти минут. У вас есть время подумать и решить, не захочется ли вам повторить то же самое на следующий день.

Этот секретный агент — большой нахал, подумала Мейбл с чувством восторга.

— Боюсь, что это будет перебор. Ведь завтрашний день только начнется. Не хотелось бы расходовать одну-единственную возможность в самом начале длинного дня. А пока мне достаточно того поцелуя, который я уже получила.

— Не могу поверить, чтобы, откусив маленький кусочек настоящего шоколада, вам бы не захотелось откусить еще раз, чтобы как следует его распробовать.

Он требовательно смотрел на нее. Мейбл прикусила губу. Пожалуй, он прав. Только поцелуи этого мужчины намного соблазнительнее шоколада. Но увлекаться не стоит. Лучшее, как известно, враг хорошего.

— Для одной ночи я совершила достаточно безумств. И, если вы уже закончили меня убивать, я отправляюсь умирать к себе в комнату, отравленная вашим чудесным поцелуем.

— Вообще-то я убиваю только преступников.

Голос Ралфа звучал достаточно серьезно, хотя Мейбл подозревала, что он продолжает шутить.

— Но я ведь не преступник, — робко произнесла она, вопросительно глядя ему в глаза.

— Нет, вы загадочная хозяйка гостиницы, обворожительная женщина, которая славно целуется, но роль которой на сегодняшнюю ночь мне не известна.

Он говорил весьма туманно, каким-то неестественным, драматическим голосом, словно выступал на сцене, но это соответствовало нереальности всего происходящего.

— Нет у меня никакой роли, — сказала Мейбл.

Ралф отвел с ее лица темную прядь волос.

— Каждый играет какую-нибудь роль.

— А какая роль у вас, мистер Хоупс? — с непосредственной простотой спросила она. — Можете, конечно, не рассказывать мне всего, если не имеете права.

В ответ он тихо засмеялся.

— Я еще сам до конца не понял, — сказал Ралф, поглядывая на ее губы.

По-видимому, атмосфера колдовской ночи подействовала не только на меня, подумала Мейбл. Чтобы вернуть разговор в нормальное русло, она отступила назад и сделала вид, что проверяет заготовки для утренних булочек, разложенные на большой доске.

— Булочки для раннего завтрака?

Она кивнула.

— Вы останетесь на все выходные?

— Непременно.

Его ответ обрадовал Мейбл. Тем не менее она тяжело вздохнула.

— Значит, теперь у нас почти все номера заполнены. Придется немало потрудиться. Боюсь, к воскресному вечеру я буду как выжатый лимон от усталости.

Она не ожидала, что ее доверительное признание вызовет у мистера Хоупса смех, словно ему рассказали забавный анекдот.

— Вероятно, я тоже буду как выжатый лимон к концу выходных, — сказал он, перестав смеяться.

Мейбл вопросительно посмотрела на него.

— Итак, кто еще находится в доме сейчас? — деловым тоном спросил Ралф. — Кроме вас, меня и двух бывших кинозвезд, о которых вы уже сказали.

Она прикусила губу и задумалась, пытаясь вспомнить каждого, кто зарегистрировался в их гостинице. Тех, кто приезжал раньше и на долгий срок, она помнила хорошо, а вот лица тех, кто приехал только на праздничные выходные, как-то не запечатлелись в ее памяти. Возможно, потому, что она разрывалась между кухней и регистратурой.

— Ну, кроме пожилой пары, у нас поселилась молодая женщина, практикующий врач из Лондона, разведенная, — монотонно сообщила Мейбл то, что успела выяснить про рыжеволосую женщину по имени Линн Фулз.

Линн Фулз рассказала ей, что узнала про их гостиницу из рекламного объявления в центральной лондонской газете. Мейбл не запомнила ее названия. Вообще-то она давала рекламное объявление, только не в лондонскую, а в местную газету. Почему оно оказалось в столичной газете, неизвестно. Возможно, это была перепечатка. Линн Фулз доверительно сообщила также, что давно мечтала провести хеллоуин в доме с привидениями. Мейбл тогда изобразила удивление и пожала плечами — дескать, взрослая женщина, а верит в привидения как ребенок. Но подтвердила, что по крайней мере вкусная еда и комфорт в их гостинице гарантируются каждому постояльцу в полной мере.

— Одинокий мужчина, палеонтолог, — продолжала перечислять Мейбл. — Женщина, работающая оператором в местном отделении лондонского банка. Еще двое, семейная пара, туристы. Да, пожилой мужчина со странным акцентом, назвавшийся бизнесменом. Психотерапевт из Эдинбурга. — Она с виноватым видом посмотрела на Ралфа. — Остальных я не помню, их регистрировала моя тетушка.

Мейбл вспомнила, как все торопились расселиться, чтобы успеть переодеться в костюмы до наступления «часа привидений», когда каждому дозволено подшутить над ближним или до смерти напугать. У нее и времени не было, чтобы заглянуть в журнал регистрации, с Айви ей тоже не удалось поговорить о новых постояльцах. Она собиралась сделать это после завтрака.

Ралф Хоупс, похоже, остался доволен ее сообщением.

— Значит, мы имеем парочку состарившихся кинозвезд, врача, таинственного бизнесмена иностранного происхождения, туристов, палеонтолога и психотерапевта. — Он отгибал пальцы, перечисляя постояльцев.