Глоток страха

Оглавление

Вера закончила шитье. К этому моменту из ее подсознания, как из куколки-шелкопряда, вытянулась тонкая ниточка, ведущая к разгадке. Она развесила готовое платье на вешалке в шкафу, погрузилась в кресло и почувствовала, что тоже хочет спать. Спать днем, когда так мало времени осталось до решительной развязки? Ну и что. Сон укрепляет силы.

Она велела себе проснуться через полчаса. И стала смотреть сон — зная во сне, что спит. С высоты птичьего полета Вера видела Львов и узнавала полюбившиеся его уголки. Она спала, но во сне чувствовала этот промозглый хмурый день с мелким сеющим снегом — ранним зимним приветом в ноябре. Снегопад усиливался, словно бесконечная белая кисея накрывала город. Спящая Вера ощущала каждый выстуженный дом, пронизанный сыростью и полузимней стужей.

Над старыми львовскими домами, над разноцветными черепичными крышами летело существо в плаще. Никто, кроме нее, не замечал человека — летучую мышь. Он пролетел подворотню, увидел освещенную дверь кнайпы… Она узнала помещение и поняла, что сейчас произойдет. Ей стало грустно, но она не испугалась, как тогда, в первый раз. Сейчас это только кино, сказала она себе. «Все уже давно случилось, — сказала она парню за барной стойкой, — это только реконструкция. Образ. И нет страха, есть только аромат кофе — естественный первый утренний запах…»

Бармен пил кофе и читал. Увидел первого посетителя, угостил его кофе. Не просыпаясь, Вера напряженно вглядывалась в лицо вошедшего. И стертые до этого черты послушно проявились, будто неизвестный оператор протер объектив видеокамеры. Теперь она могла вдоволь изучать обыкновенное голубовато-бледное безбровое лицо с такими глубоко посаженными глазами, будто их и не было вовсе. Знакомое.

Вот посетитель выпил горячую ароматную филижанку, оглядел пустой в этот ранний час зал кнайпы и коренастую фигуру бармена неприятно скользящим, ощупывающим взглядом. Все так же молча человек — летучая мышь направился к служебному входу в глубине кофейни. «Постой! Не иди за ним!» — подала свою реплику Вера. Но крика ее бармен не услышал, а услышал тот, другой. Он на секунду обернулся… Пустой взгляд, точно окончательный приговор, обжалованию не подлежал.

Гигантская летучая мышь словно обволокла свою жертву. Ножа Вера не видела. Ей захотелось рассмотреть оружие, и сцена послушно замедлилась, развернулась, ракурс поменялся, рука убийцы приблизилась… Она узнала этот инструмент. «Как все просто», — горестно вздохнула она. И почему-то махнула рукой, сказала: «Можно». Кому? Она не знала… Вдруг налетели люди, человек- мышь забился беззвучно в их руках. И это уже было другое помещение, и не было никакого бармена, мелькали руки, ноги, неподвижным было только лицо убийцы — он смотрел на Веру не отрываясь, спокойным страшным взглядом, и у ног его лежал…

—Андрей!!! — вскрикнула Вера и проснулась.

16

Вот уже несколько дней, как он познакомился со своей смертью. Она время от времени заходит сюда, где он так удачно спрятался. Заходит, пьет кофе и ищет его. Вовсе не стереотипная курносая старуха с косой и в черном балахоне… Нет, нормальная женщина. Красивая даже. Синеглазая.

Приходит за ним. Сидит, разговаривает, но больше слушает. А потом уходит. Почему? Может быть, еще не пришло его время… Или она чувствует, что ему не страшно, и значит, еще рано? Ведь не передумала же?

Он ее тоже искал. Долго, несколько лет. И тогда, когда сидел один. И потом, когда его перевели ко всем остальным. Напрасно его тогда поместили вместе со всеми. Ничего хорошего из этого не получилось. Для них, конечно, для остальных. Ему-то по барабану. Он всегда был безразличен почти ко всему. Только почитать хотелось, а нечего. Нехватка еды, питья, удобств — для него дело привычное. Но сосало в мозгу без книг, как в желудке без еды… В одиночке ему хоть и редко, но давали почитать. А здесь это тупое большинство устанавливало свои законы.

Законы они устанавливать могли. Но все равно боялись. Его. Они к нему не подходили, они его избегали, как прокаженного. И он понимал почему. Даже гордился. Еще бы. Некоторые из них тоже убивали, но не стольких. И потом, они опасались, что кто-нибудь там, снаружи, узнает: они были рядом с ним и не убили. А им запретили его трогать!.. Ведь он теперь знаменитость. Других таких во всей стране нет.

Впрочем, они все равно несколько раз пробовали его убить. Чтобы оправдаться перед теми, кто снаружи. Чтобы к ним присоединиться. Дураки. Он хоть и искал свою смерть, но не такую. Убить его обычному человеку очень трудно, практически невозможно. У него ведь это не первая ходка, есть опыт… Еще в юности он в совершенстве освоил гасилку, особые приемы бойцового тюремного искусства. Хотя и не искусство это никакое, просто способ выживания. Как в лесу.

Перед гасил кой все эти «бои без правил», карате и прочие — детский лепет на лужайке, размахивание слабыми ручонками. Ни одна система рукопашного боя, кроме гасилки, не нацелена на убийство или увечье противника. Он это понял еще в малолетке, беспредельной зоне, много лет назад. Приходилось бороться за жизнь с первого до последнего дня срока. Каждый день. Каждый час. В любую секунду тебя могли пробить на вшивость. Ежедневные подставы — норма для выявления слабого звена. Если не ответить или ответить плохо, ты приговорен.