Старик Хоттабыч (1953, илл. Валька)

Оглавление

– Для меня нет большей радости, чем сделать мат сладчайшему моему другу Степану Тимофеевичу, – степенно ответил Хоттабыч, задумчиво изучая положение на доске.

– Хоттабыч, не задерживайся здесь ни на минуту! Я тебя очень и очень прошу немедленно пойти со мною вниз!

– Хорошо, – отвечал Хоттабыч и сделал ход ладьёй. – Шах! Иди, о Волька! Я приду, как только выиграю, а это, по моим расчётам, произойдёт не позже как через два-три хода.

– Это мы ещё посмотрим! – бодро возразил Степан Тимофеевич. – Это ещё бабушка надвое сказала. Вот я сейчас немножко подумаю и…

– Думай, думай, Степан Тимофеевич! – ухмыльнулся старик. – Всё равно ничего не придумаешь. Почему не подождать? Пожалуйста.

– Некогда ждать! – воскликнул с отчаянием Волька и смахнул фигуры с доски. – Если ты сейчас со мной не спустишься бегом вниз, то и я и Женя погибнем мучительной и страшной смертью! Бежим!

– Ты себе слишком много позволяешь! – недовольно пробурчал Хоттабыч, но побежал за Волькой вниз.

– Значит, «ничья»! – крикнул им вслед Степан Тимофеевич, очень довольный, что так счастливо выскочил из совершенно безнадёжной партии.

– Ну нет, какая там «ничья»! – возразил Хоттабыч, порываясь вернуться назад.

Но Волька сердито воскликнул:

– Конечно, «ничья», типичная «ничья»! – и изо всех сил втолкнул старика в каюту, где Омар Юсуф уже собирался привести в исполнение свою угрозу.

– Что это за старик? – осведомился Хоттабыч, увидев лежащего на койке, жалобно стонущего старика, бывшего ещё несколько минут назад тринадцатилетним мальчиком Женей. – И это что за старик? – продолжал он, заметив Омара Юсуфа, но тут же побледнел и, не веря своему счастью, сделал несколько неуверенных шагов вперёд и тихо прошептал: – Селям алейкум, Омарчик!

– Это ты, о дорогой мой Гассан Абдуррахман? – вскричал, в свою очередь, Омар Юсуф.

И оба брата заключили друг друга в столь долгие объятия, что для людей со стороны это даже показалось бы попросту невероятным, если не знать, что братья были в разлуке без малого три тысячи лет.

В первые секунды Волька был так растроган этой необыкновенной встречей двух братьев среди льдов Арктики и настолько доволен за Хоттабыча, что совсем забыл про несчастного Женю. Но еле слышный хрип, донёсшийся с койки, напомнил Вольке о необходимости срочных мер.

– Стойте! – закричал он и бросился разнимать обоих сынов Хоттаба. – Тут человек погибает, а они…

– Ой, помираю! – как бы в подтверждение Волькиных слов прохрипел дряхлый старец Женя.

Хоттабыч с удивлением осведомился:

– Кто этот убелённый сединами старик и как он попал сюда, на постель нашего друга Жени?

– Да это и есть Женя! – с отчаянием воскликнул Волька. – Спаси его, Хоттабыч!

– Прошу прощения, о дражайший мой Гассанчик! – не без раздражения промолвил Омар Юсуф, обращаясь к своему вновь обретённому брату. – Мне придётся прервать столь приятные мгновения нашей встречи, чтобы выполнить данное мною обещание.

С этими словами он подошёл к койке, дотронулся ладонью до Жениного плеча и прошипел:

– Проси прощения, пока ещё не поздно!

– Прощения? У кого? – удивлённо прохрипел старец Женя.

– У меня, о презренный отрок!

– За что?

– За то, что ты пытался провести меня.

– Это ты у меня должен просить прощения! – запальчиво возразил Женя. – Я тебя спас, а ты меня за это собирался убить. Не буду просить прощения!

– Ну и не надо! – ехидно согласился Омар Юсуф. – Не настаиваю. Но учти, что в таком случае ты через несколько мгновений умрёшь.

– И умру! И прекрасно! – гордо прошептал обессилевший Женя, хотя, конечно, ничего прекрасного в этом не видел.

– Омарчик! – ласково, но твёрдо вмешался в их страшную беседу Хоттабыч. – Не омрачай нашей долгожданной встречи нечестным поступком. Ты должен немедленно и без всяких предварительных условий выполнить обещание, данное моему драгоценному другу Вольке ибн Алёше. Учти к тому же, что и достойнейший Женя – мой лучший друг.

Омар Юсуф в бессильной злобе заскрежетал зубами, но всё же взял себя в руки и промолвил:

– Восстань, о дерзкий отрок, и будь таким, каким ты был раньше!

– Вот это совсем другое дело! – сказал Женя.

И все в каюте насладились невиданным зрелищем – превращением умирающего старца в тринадцатилетнего мальчишку.

Сперва на его морщинистых, впалых щеках появился румянец, потом его лысый череп стал быстро покрываться белыми волосами, которые вскорости почернели так же, как и его густая борода. Окрепший Женя молодцевато вскочил с койки, весело мигнув при этом своим друзьям. Перед ними был полный сил коренастый мужчина, на вид казавшийся лет сорока, но отличавшийся от своих ровесников тем, что его борода сама по себе становилась всё короче и короче, пока наконец не превратилась в еле заметный пушок, который затем тоже пропал. Сам же он становился всё меньше ростом и всё уже в плечах, пока не приобрёл обычный вид и рост Жени Богорада.

Так Женя стал единственным в мире человеком, который может сказать: «Когда я ещё был стариком», с таким же правом, с каким многие миллионы пожилых людей говорят: «Когда я ещё был юным сорванцом».

XLIX. Омар Юсуф показывает свои коготки

– Одно мне непонятно, – задумчиво произнёс Омар Юсуф, поёживаясь от холода: – я ведь собственными ушами слышал, как Сулеймановы джинны сказали: «Давайте сбросим его, то-есть меня, в волны Западно-Эфиопского моря». Вот я и думал, что если мне когда-нибудь посчастливится снова увидеть землю и солнечный свет, то это будет у знойных берегов Африки. Но это, – он показал на видневшийся в иллюминаторе быстро удалявшийся остров, – это ведь совсем не похоже на Африку. Не правда ли, о братик мой Гассан?