Мир, где нет тебя

Оглавление

Но кто же знал, что утро, достаточно раннее, решит не просто остудить её, а окатить ушатом холодной воды. Их разбудил звонок телефона. Лана вырвалась из сна, открыла глаза и первые мгновения пыталась понять, где она и что происходит. А когда вспомнила, на секунду снова зажмурилась, но взять и притвориться спящей, было слишком глупо. К тому же, звонил телефон не её, Ваня зашевелился, открыл глаза, и случился тот самый момент, когда они замерли, глядя друг на друга. Вспыхнувшая неловкость, по крайней мере, Лана хлебнула её сполна, а вот Ваня отвернулся и свесился с кровати, пытаясь отыскать в кармане джинсов захлёбывающийся в ажиотаже телефон.

Глянув на экран, Иван негромко ругнулся. И звонок сбросил. И Лана сразу догадалась, кто звонил. Леся. И поймала себя на мысли, что она не чувствует угрызений совести. Вместо этого, глядя на голую спину бывшего мужа, к ней неожиданно пришло долгожданное решение. Непростое, но этим утром показавшееся правильным и, можно сказать, единственным. Которое сделает несчастной одну женщину.

– Ваня.

Он расправил плечи, отложил телефон и решил потянуться.

– Это с работы, – соврал он. – Ты выспалась?

– Соня – твоя дочь, – сказала она после короткой паузы. И её жизнь снова изменилась.

11

Что называется, с днём рождения.

Лана готовила завтрак, в эти минуты считая за счастье, возможность стоять к Ване спиной. Не смотреть на него, не прятаться от его взгляда, хотя и чувствовала, постоянно ощущала его буравящий взгляд в затылок. Кажется, он её ненавидел. Это безумно задевало, но в то же время Лана понимала, что основания для этого у бывшего мужа есть. По крайней мере, до тех пор, пока Ваня не успокоится и не уложит в своей голове тот факт, что он сам немало сделал для того, чтобы их ситуация сложилась именно так. А не как-то иначе.

По-прежнему стараясь избежать его взгляда, Лана отошла от плиты и от порога кухни позвала:

– Соня! Ты умылась?

Ваня сидел в кресле за её спиной и нервно тряс ногой. Он боялся увидеть девочку. Странно, но он всё утро даже мысленно называл Соню девочкой. Никак иначе не получалось. И страх внутри поселился. Он даже с Ланой не разговаривал, не мог с собой справиться. Когда она сказала ему… просто произнесла эти слова, спокойно и наверняка с каким-то умыслом, она теперь ждала от него чего-то. Чего именно Иван пока не понимал, и из-за этого злился. А ещё, не специально, но пытался подсчитать – месяцы, недели, сопоставить факты, и из-за этого чувствовал себя глупо и уязвимо. И прислушивался к топоту на лестнице, и секунду, две, три, ждал, что маленькая девочка, с которой он лишь вчера свёл более-менее близкое знакомство, вбежит на кухню, посмотрит на него, улыбнётся и совершенно неожиданно, вопреки всем его жизненным принципам и устоям, окажется его дочерью. А он совершенно не понимает, как себя вести. Как ни в чём не бывало, пить кофе и есть яичницу, точно не получится.

Иван даже лицо ладонью потёр, устав от такого количества трагических мыслей сразу. Он лицо потёр, а когда поднял глаза, понял, что Лана за ним наблюдает. Стало неловко. Хотя, почему неловко ему? Неловко должно быть ей!

– А мы будем кормить Прохора?

Соня прибежала на кухню, обежала вокруг массивного стола, потому что мопс смешно семенил за ней и даже похрюкивал от удовольствия. Наверное, на него заражающе действовала детская энергетика, потому что Иван так сразу и не мог припомнить от мопса матери подобной активности. Обычно всё заканчивалось ленивым поиском мячика в клумбе.

– Прохора покормит дядя Ваня. А ты садись за стол.

После того, как его назвали дядей Ваней, Ивана заметно перекосило. Но показывать этого маленькой девочке было нельзя. И поэтому Соне он улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, широко, открыто, совершенно счастливо, отодвинула стул напротив и села за стол. А Иван внимательно наблюдал за ней, жадно глотая каждое движение и взгляд. А ещё поймал себя на том, что вглядывается в Сонино лицо, ищет сходство. И что самое удивительное, он его находил. До этого утра ему не приходило в голову сравнивать носы и уши, а теперь он видел не только голубые глаза, так похожие на глаза Ланы, но и изгиб губ, который ему самому достался от его матери, и высокие скулы, которые тоже передались Соне от его родни и его самого. И девочка Соня становилась не просто девочкой Соней, а кем-то непонятно близким. И это волновало и заставляло впасть в растерянность и задумчивость, потому что нельзя просто взять и стать отцом, за одну минуту, и даже за одно утро. Иван всегда считал, что решение это примет осмысленно, когда-нибудь, по крайней мере, у него будет девять месяцев для того, чтобы осознать, проанализировать, подготовиться. А тут уже готовый, довольно взрослый ребёнок. Со сложившимся характером, своими потребностями и без сомнения с кучей вопросов.

– Дядя Ваня, ты поздравил маму с днём рождения? Я уже поздравила!

Иван моргнул. Перевёл взгляд на Лану, мозг с трудом воспринимал информацию из реального мира, и потребовалась минута, прежде чем он точно вспомнил, какое сегодня число. А пока вспоминал, Лана уже легко улыбнулась, подошла и погладила дочку по голове. Попыталась её успокоить маленькой ложью.

– Конечно, поздравил. Ты будешь пить какао? Я нашла в шкафчике банку какао.

– Буду.

Для взрослых завтрак прошёл достаточно напряжённо. Лана с Ваней друг с другом практически не разговаривали, и старательно избегали встречаться глазами. Всё внимание было сосредоточено на ребёнке. Кстати, это было не так уж и трудно, сосредоточиться на Соне. По крайней мере, для Ивана. Он смотрел и смотрел. Как она улыбается, как горят её глаза, как она аккуратно ест. Чересчур аккуратно, он не помнил себя таким в её возрасте. А Соня, как говорила Лана, была девочкой воспитанной. И всем премудростям и манерам её обучали, с младых ногтей. И в этом не было ничего плохого, ещё вчера Иван бы подобному порадовался, за других, но почему-то не за своего ребёнка. Каждый раз, как Лана говорила о воспитании и манерах, у него внутри начинал закипать маленький вулкан, который он торопился притушить, списав своё раздражение на растерянность и злость от сложившейся ситуации.